Кризис социал-демократии

Выпущенная в свое время под псевдонимом Юниуса брошюра Розы Люксембург имеет свою историю и сама является частицей истории: отчасти благодаря обстоятельствам, при которых она появилась, отчасти благодаря той частице действительности, которую она так кристаллически-ярко отразила.

Роза Люксембург написала свою брошюру в апреле 1915 г. За несколько недель перед этим она была водворена в "Королевскую Прусскую Женскую тюрьму", на Барнимштрассе в Берлине. Там она должна была отбыть год заключения, к которому она была приговорена судебной палатой во Франкфурте на Майне перед началом войны, в феврале 1914 года за свою смелую борьбу против милитаризма. В ее борьбе, осуждении и печальном эпилоге, в зародыше заключалось все то, что вскоре затем показало себя воочию ясное понимание Розой Люксембург надвигавшейся империалистической грозы и необходимости для пролетариата с величайшей энергией беззаветно броситься на борьбу с ней; смелость и самопожертвование, с которым она во имя интернационального социализма вела борьбу против врага; острый капиталистический классовый инстинкт, с которым буржуазный мир, беззастенчиво пользуется всеми средствами для защиты милитаризма и которому историческое развитие, придало особенную изобретательность, направленную к сохранению капитализма

во что бы то ни стало; позорная капитуляция немецкой социал-демократии, вернее ее прошлого, перед милитаризмом и империализмом!

Действительно: широкие пролетарские массы горели желанием вступить в борьбу против милитаризма и империализма. Если их классовое сознание не знало еще ясно своего смертельного врага, то их здоровое классовое чутье угадывало, подозревало его. И как светом прожектора был ярко освещен на их горизонте милитаризм в его исторической сущности, благодаря осуждению Розы Люксембург за высказанное этим смелым вождем убеждение, — что пролетариат не должен повиноваться приказанию идти на убийство своих братьев других национальностей. Потрясающее, подхлестывающее действие обвинительной речи еще более усугублялось речью (Розы) перед Франкфуртским судом, классическим образцом политической защиты, ставящей на место мелочного юридического рассмотрения вины, наказания и меры наказания — борьбу за твердо и научно обоснованными идеал социализма. Могучая волна решительного боевого настроения поднялась в пролетарских массах. Было очевидной обязанностью для всякой хоть сколько- нибудь предусмотри тельной политически руководящей верхушки социал- демократии использовать, поднять это боевое настроение, чтобы дать большую битву милитаризму и империализму, чтобы нанести им тягчайший удар. Но руководящая верхушка социал-демократии снова с очевидностью показала, что по своим взглядам она далеко не стоит на несокрушимой сторожевой башне этого принципиального марксистского понимания, дающего правильный взгляд на факты и их развитие и делающего возможным верное на правление познания, воли и поступков.

И при существовавшем положении она предъявила свое свидетельство о бедности, свидетельство о том, что у нее отсутствовало решительно все необходимое для настоящего политического руководства. Она отказалась от необходимого, очевидного и вполне осуществимого — от превращения разразившихся повсюду со стихийной силой выступлений протеста против приговора франкфуртской судебной палаты в объединенное могучее массовое движение против империализма и милитаризма. Партийные вожди выступили со своим: "Назад! назад! дон Родриго!", как с гордой клятвой социал-демократии. Они старались задушить начавшееся, без их услуг, движение. И это в атмосфере горячего возмущения не только по поводу суда над Люксембург, но по поводу триумфа сабли в скандальном процессе против "маленького лейтенанта" Форстнер-Цаберн, по поводу кровавого приговора Эрфуртского военного суда, осуждавшего на долгое заключение каждого рабочего за самые мельчайшие повинности, по поводу многочисленных и ужасающих случаев дурного обращения с солдатами, которые, благодаря предстоящему второму процессу против Розы Люксембург, должны были появиться перед светом гласности из темных карцеров казарм и солдатских камер — если не изменяет память, свидетелями по этому процессу вызывалось до 30.000 потерпевших солдат.

Но конечно! К этому времени быстро прогрессирующая кретинизация и обуржуазивание социал-демократии, а также ее смертельный страх перед массовым движением привели уже к сложению оружия перед милитаризмом и империализмом; лишь с помощью активного и пассивного соучастия социал- демократической фракции рейхстага и всей социал-демократии в целом могло произойти то, что в 1913 году на политической арене мог пройти с успехом чудовищный обман "юбилейного подарка миролюбивому королю Вильгельму II", что правительствo смогло без помехи приготовить империалистическую «предупредительную» войну 1914 года с ее вооружением и колоссальным увеличением войск, на что было потребовано и получено одобрение, и с миллиардным военным займом — первым военным кредитом для планомерного победного шествия немецкого капитала через Балканы в Багдад и др. "места под солнцем". Фракция рейхстага облегчила буржуазной оппозиции утвердительный кивок на военные вооружения. Она дала свое благословение на военные кредиты и увеличение государственного подоходного налога под предлогом обременения одних имущих. Она помчалась за дурацки выряженным чучелом "новоориентирующейся финансовой политики" и предоставила на произвол судьбы борьбу с крепким, закованным в железо империализмом.

Поступки и попустительства фракции в рейхстаге оказались решающими для поведения всей партии, за исключением немногих активных и критически мыслящих кружков. Социал-демократия не сумела отразить массовым действием наглое нападение властолюбивого империализма.

Таким образом, создалась, с одной стороны, уверенность в своей победе и безопасности у милитаристических и империалистических кругов, не боявшихся вмешательства пролетарских масс в осуществление своих планов, с другой стороны, парализующая инертность в рядах самих этих масс, даже разоружение перед лицом угрожающей опасности. Коротко говоря, социал-демократия допустила образование той атмосферы военщины, которая в 1914 году подавляла все политические и моральные протесты рабочего класса против преступной войны. Не надо забывать, что в то время в социал-демократии царила политика центра, тактику которого

Карл Каутский старательно пытается представить в наши дни пролетариату, как необходимое условие его победы. Не надо забывать, что как раз этот проповедник "чистого марксизма" построил своей совершенно не марксистской теорией о налогах тот ослиный мост, по которому фракция рейхстага пришла к соглашению на военный заем и на повышение государственного подоходного налога. При существовавших условиях партийные верхи, хотя бы перепрыгнув через собственную тень, должны были употреблять все усилия, чтобы использовать для серьезной борьбы против империализма и милитаризма настроение масс, создавшееся вследствие франкфуртского приговора. Позорное банкротство социал- демократии в августе 1914 года наложило свою печать на все события, приведшие в феврале 1915 года в тюрьму Розу Люксембург, а также и на все связанные с ними и последовавшие за ними; однако, этой горячей сторонницей коммунизма все же была начата убежденная и самоотверженная борьба против внутреннего упадка.

После первой отсрочки наказания, Роза Люксембург была поразительно быстро взята под арест. Не было обращено внимание на то, что она несомненно не оправилась еще от последствий тяжелой болезни и что врачи опасались серьезного вреда для ее здоровья от тюремного режима. Почему буржуазному обществу было так необходимо выполнение этого приговора? В то время привратники

тюрем и смирительных домов открыли свои двери перед ворами, обманщиками, растлителями, банкротами, клятвопреступниками и убийцами. Империалистическая бойня в целях сохранения и поддержания капиталистического, эксплуататорского господства в Германии сделала чистыми, как снег тех, которые хотя и погрешили против закона буржуазного общества, но оставались все же, в своих преступлениях, истинными детьми этого общества. Роза Люксембург была его противницей. Трижды противницей, т. к. и после начала войны с ее уст звучал всемирный Интернационал вместо "Германия, Германия, превыше всего", распеваемого социал — демократией. Тюрьма в гораздо меньшей степени была возмездием за прежнее "преступное деяние" и в гораздо большей степени оковами для бойца в настоящем. Ибо Роза Люксембург с первого же дня мобилизации отдалась борьбе против империализма и его чудовищного преступления. Как только стало известно вотирование фракцией рейхстага военных кредитов, Роза Люксембург вместе с немногими друзьями подняла знамя восстания против предательства Интернационала и социализма. Два обстоятельства помешали этому восстанию достигнуть широчайшей известности. Борьба должна была начаться против вотирования социал-демократами военных кредитов и должна была вестись таким образом, чтобы не быть задавленной прижимками и ухищрениями осадного положения и цензуры. Кроме того и прежде всего, она несомненно имела бы значение лишь в том случае, если бы протест был заявлен значительным количеством видных социал-демократических борцов. Мы стремились обставить дело так, чтобы с протестом солидаризировалось возможно больше руководящих товарищей, которые выступали бы во фракции и в партийных кругах с резкой, уничтожающей критикой политики 4-го августа. Предприятие это стоило большой головоломки, большого количества бумаги, писем, телеграмм и дорогого времени, но результат его оказался далеко не соответствующим затраченным трудам. Из всех горячих на словах критиков социал-демократического большинства лишь Карл Либкнехт с Розой Люксембург и Франц Меринг вместе со мной отважились выступить против подавляющего волю и убеждения идола партийной дисциплины.

Понятно, что дни кажущегося затишья были не чем иным, как временем горячего вооружения для борьбы со смертельным врагом грудь с грудью. Роза Люксембург была вдохновительницей этого вооружения и борьбы. Ее ясное историческое мировоззрение показывало сомневающимся, неуверенным, в хаосе кровавого тумана мировой войны, ясную дорогу достижения социализма. Ее бурная, никогда не ослабевающая энергия подстегивала уставших и унывающих, ее мужественная, самоотверженная смелость заставляла стыдиться пугливых и робких. Смелый дух, горячее сердце, сильная воля «маленькой» Розы Люксембург были могучей двигающей силой небольшого знамени верных, которые во имя международного социализма бросились на борьбу с преступной мировой войной и ее роковыми спутниками — социал-патриотизмом и гражданским миром. Ни болезнь, ни осадное положение, даже ни самое тяжелое — подавляющая отчужденность масс — не могли помешать Розе Люксембург бороться словом и пером с националистическим военным социализмом социал-демократического большинства и с шаткой в своем основании, медлительной оппозицией, которая начала группироваться вокруг Каутского и фракционного меньшинства, за душу и сочувствие немецкого пролетариата. Целью ее страстного стремления было — привести пролетариат на почве ясного, всеобъемлющего, обоснованного миропонимания к международному социализму, поставить его, как сознательного классового борца, против империализма, довести классовую борьбу пролетариата до той напряженности, которую требовало существующее историческое положение.

Роза Люксембург почти закончила первый номер «Интернационала», когда наступил момент ее ареста. Это было накануне нашей совместной поездки в Голландию, где мы подготовляли намеченную Интернационалом конференцию женщин-социалисток и, вообще, крепче затягивали нити интернационального объединения, стремясь как можно тесней связать наши международные связи. Вместо того, чтобы переехать с Розой голландскую границу, я должна была теперь навестить Розу в тюрьме на Барнимштрассе. Отбывание наказания, подобно разящей молнии, разбило боевые планы ближайшего времени. Но Роза Люксембург не позволила аресту быть минутой отдыха для ее врага. Она не могла бороться. Упрямо, смело ответила она на постигшее ее насилие. Действительно, ее неукротимая воля превратила место жестокого заключения в место духовной свободы. Работы политического характера были ей строго запрещены. Потихоньку с большими трудностями, под строгим наблюдением надзирающего глазка излагала она под видом дозволенных научных и литературных занятий свои глубокие, основные расхождения с социал-демократией, скупо используя на это каждую минуту времени, каждую искру света. Усталость, болезнь исчезали перед силой внутреннего убеждения. Она переносила самое тяжелое, самое мучительное: бесчисленное количество раз приходилось ей прерывать ход своих мыслей, она не была уверена, что не будет захвачена при работе, и что у нее не будет отнята возможность довести свою работу до конца. Окончанием мучительнейшего душевного напряжения была для нее минута, когда, она смогла, наконец, написать заключительное слово в рукописи и последние ее листы, с изобретательностью Одиссея, переправить через верные руки за пределы тюрьмы. Перед воротами женской тюрьмы веял наполненный дымом разрушения воздух мировой войны, смешанный с запахом разложения безудержно разнуздавшегося инстинкта наживы и ростовщичества — почтеннейшего эксплуататора и защитника буржуазного порядка. Бушевало всеми средствами лжи, насилия, низости, доведенное искуственно до белого каления, "стремление к победе". Месяц за месяцем шла социал-демократия по кровавому пути братоубийства, как послушная последовательница заповедей империалистической буржуазии, подражая ей с грубыми вариантами, разбивая все данные клятвы международной солидарности, попирая ногами социалистические идеалы; она стояла, как серая, затаившая дыхание, бесформенная масса, в затхлости и инертности будней, пробегавших над убийствами и преступлениями империализма, вместо того, чтобы противиться ему твердо и сознательно. В стоячем воздухе этого времени появилась брошюра Юниуса, подобная порыву вихря, предсказывающего освежающую грозу.

И она означала гораздо больше. Она уже была частью освежающей грозы самопонимания, когда немецкая социал-демократия, немецкие рабочие начали возвращаться к историческим задачам пролетариата, начали преодолевать в международной классовой борьбе империализм и капитализм, осуществляя социализм. Она ускорила процесс пробуждения пролетариев от социал- патриотического угара войны и гражданской идиллии, процесс собирания, на основе классовой борьбы, вокруг знамени международного социализма. Ясно, твердо, как гранит, научно-обоснованно и глубоко она выражала и направляла чувства, мысли и волю, бродившие уже в пролетарских массах сначала робко и в одиночку, затем все яснее, настойчивее охватывая все более широкие круги этих масс.