Шрифт:
Тебе — 35
Тебе — тридцать пять, а ты все еще ждешь
Идеальной любви, непохожей на ложь,
Где все нереально. Глупая кошка.
А он говорит, всего — понемножку.
И снова герой, и снова не мой –
Подростковый кумир, безнадежно простой.
И я залезаю в долги и в пальто,
И я замерзаю в переходах метро.
Пустые трамваи скрипят в ночи,
И я не услышу — кричи
И я улетаю в свой заснеженный рай.
По карнизам скользя, не провожай.
На часах пять минут не хватило мне до,
И шепчу, засыпая: не то, все не то…
И я не прощаю, почти умирая,
Долги возвращаю, глаза закрывая.
Истерзаны в кровь губы и каблуки,
Я не ощущаю пожатья руки.
Меня больше нет — это старый сюжет,
Ты бросишь курить, если нет сигарет.
Странный запах заставит зажмурить глаза.
Если давишь на газ, не спасут тормоза.
И на белом снегу алый мак распускается -
Это душа с этим снегом прощается.
Тебе — тридцать пять, и ты больше не ждешь,
Идеальной любви, так похожей на ложь.
И крылом об асфальт — боже, как жаль…
Ты — фигура, он — фон. Нереальный гештальт.
Никогда ты там не был. Тебе я дарю
Это синее небо к твоему февралю…
Мне не жалко ничуть, полетай и забудь.
Ну а я? — Как-нибудь….
Поздняя осень
Ты посмотри — природа умирает.
Прощальной замятью опавшего листа,
Земля свой саван белый одевает,
В отчаяньи торжественно проста.
И я с природой этой умираю.
Не телом, а дыханием своим.
Я эту землю тихо согреваю.
Я душу кутаю в благословенный дым.
Становится мне грустно без причины.
Легко обидеть, трудно угодить.
И в памяти любимые мужчины
Сплетаются в причудливую нить.
Так хочется стать маленькою птичкой,
Взмахнуть крылом, взглянуть на мир с тоской.
И улететь за первой электричкой,
Туда, где светит солнце, и покой.
Марионетки
А в жизни все идет по плану
И ничего не изменить
Сидит на небе Бог упрямый
И держит тоненькую нить
И мы как бабочки на нитке
Летим по кругу день за днем
Как домик на спине улитка
Свою судьбу как крест несем
Тоска
В никуда из ниоткуда,
Словно ниточка тонка.
То ли это лишь причуда,
То
То ли потеряла что-то,
То ли вдруг опять нашла…
То ли встретила кого-то,
То ли молодость прошла.
Змей бумажный — за окошко,
А я вовсе не держу.
Тонкой ниточки в ладошке
Что-то я не нахожу.
Бродит в лужах луч заветный,
Я завидую лучу.
Он ведь солнечный, рассветный.
Он поет, а я молчу.
Молчу? Кричу! Молчу? Смеюсь!
Играю гранью бритвы ловко.
А может, просто слез стыжусь?
Что это, глупость иль уловка?
В никуда из ниоткуда,
Словно ниточка тонка.
То ли это лишь причуда,
То ли смертная тоска.
То ли в омут, как в темницу,
То ли ноги промочить,
Шаль на плечи — и в больницу:
Нервы шаткие лечить!
Прости
Не обижайся и прости,
За то, что в жизнь твою влетела.
И не успела обрести,
И хлопнуть дверью не успела.
Перемешала все в тебе,
В себе запуталась навечно.
Столкнулись звезды в пустоте.
И вдребезги, как в бесконечность.
Все в порядке: забудь, живи,
И я как-нибудь сумею.
По памяти в серой пыли,
Протаптывая аллею.
Октябрь
Боже мой, откуда столько
Злости в этом октябре?
Льдинка тонкая осколком
Захрустела на траве.
На ресницах — капли грусти
От тумана и дождя.
Неужели ты отпустишь
В эту ночь одну меня?
Неужели в непогоду,
Когда стынут провода.
Свою глупую свободу
Не смогу оставить я?
Птичка клювиком в окошко
Шлет и шлет благую весть.
Ищешь по карманам крошки –
Птичке маленькой поесть.
Дождь
Ты меня теперь уже не ждешь.
Не обнимешь ласково за плечи.
Снова тихо наступает вечер,
И снова я одна — рисую дождь.
По стеклам, по асфальту, по щекам
Струятся волны теплые, живые,
И образы размытые, смешные
Уносят память к дальним берегам.
Нет в мире ничего, все было сном.
Дождь разбивает капли, как осколки.