Кризис
Шрифт:
— Телекоммуникатор ни с чем не спутаешь. Имея такую штуку, можно переговариваться через всю Вселенную, но этот для подобной связи не настроен. Он передает сигналы на «Хэйг». Иначе как ТК получила бы сигнал бедствия от Ковача?
Они собирались убить Гранта. Но вначале хотели вывести его на чистую воду.
— Попробуй ты, — предложил Инглиш.
— О'кей, сэр. — В слабом освещении капитан видел зрачки Сойера — две поблескивающие черные точки.
— Говорит лейтенант Сойер из Девяносто второй роты Электронной Разведки. Нам нужно встретиться. Повторяю, нам нужно встретиться конфиденциально. Лучше всего на «Хэйге». Подробности при встрече. Заканчиваю связь.
Попытайся сейчас Инглиш пройти на секретный объект, при идентификации его личности по радужке глаза и дактилоскопическим узорам ИИ обязательно выявил бы повышенное содержание психотропных средств в организме. Капитан понимал это, но не желал себя ограничивать. Так же, как и Сойер.
У них хватило ума попытаться выманить Гранта в бар. Коммандос из СЕРПА имели право в случае необходимости нарушать субординацию.
На коммуникаторе не загорелось ни одной лампочки, он оставался все таким же безмолвным и холодным.
А перед самым закрытием кто-то зашел в бар, огляделся вокруг и, ничего не заказав, вышел.
— Видел? — спросил Сойер.
— Да. — Инглиш невольно потрогал кинетический пистолет, висящий на боку.
— Я тебя предупреждал, — пробормотал захмелевший Сойер, чувствуя тяжесть на сердце, — не такие они дураки, чтобы позволить нам подстрелить эту свинью.
Инглиш уже дважды побывал в туалете — никто не выполз из-под писсуара, чтобы назначить встречу.
— Пойдем, — наконец сказал он, поднимаясь со стула.
Значит, Грант не собирается приходить сюда. Придется придумать что-то похитрее.
Но стоило десантникам выйти из бара, как с обеих сторон к ним подступили парни в штатском.
— Вы из Электронной Разведки?
— Да, — подтвердил Инглиш. — А в чем дело?
— Через двадцать минут вам предстоит пройти инструктаж в разведотделе относительно нового задания.
«Ну что же, этого следовало ожидать», — подумал капитан.
Оба парня были чисто выбриты, выглядели дружелюбно, даже беспечно.
— Не могли бы вы пройти с нами…
Хорошо еще, что они не попытались разоружить Инглиша. Не в том он сейчас был настроении.
Инглиш с трудом сдерживал себя, глядя на беспечно болтающиеся на поясе шлемы конвоиров. Но разделаться с ними — значит, не добраться до их босса. Приходилось покорно идти. Слишком уж дорого 92 — й обошелся Грант.
По дороге на палубу, где размещался разведотдел, Инглиш убеждал себя, что Грант просто не посмеет показаться на глаза пехотинцам. Но вот провожатые остановились у двери какого-то кабинета.
— Сюда, сэр.
Нельзя сказать, что в этот момент Инглиш в полной мере ощущал себя «сэром».
За дверью ждал Грант. Он сидел за столом, подстриженный по моде своих родных мест, с довольной улыбкой кота, забавляющегося с мышкой.
На запястье Наблюдателя красовался неизменный красный шнурок.
Инглиш знал, что проиграет, если позволит Гранту заговорить первому.
Сойер же рассуждал теперь более трезво. Быть хладнокровным всегда труднее, чем дать выход накипевшим чувствам. Но у лейтенанта было достаточно времени, чтобы остыть.
— Хочу поручить вам одну операцию, ребята, которая… — заговорил Грант.
…Инглиш не помнил, как в руке у него оказался кинетический пистолет. И целился ли он.
Не помнил, как, плавно нажав на спусковой крючок, выстрелил в человека в скафандре, сидящего за столом напротив него.
Дальше события развивались стремительно. В памяти остались люди, бросившиеся к ним из коридора, и выражение безграничного страдания, застывшее на лице Сойера. Замелькали стены, полы, кулаки и рукоятки пистолетов. Потом сквозь пелену проступило лицо психиатра, укоризненно произнесшего:
— Вы на редкость неудачно выбрали время, капитан Инглиш. Сражение уже закончено.
Инглиш не знал, что означает эта фраза. Да и не особенно интересовался — слишком он был измотан. Капитана мучила бессонница. Стоило задремать, как ему являлись пропавшие без вести.
Ему так и не позволили увидеться с Сойером. Получи капитан такую возможность, он с большей охотой разговаривал бы с этими парнями. А сейчас ему никого видеть не хотелось — за исключением Гранта.
Да, вопреки его ожиданиям, Грант остался жив. Спустя некоторое время руководитель шпионского ведомства вошел в электронную камеру Инглиша, уселся по другую сторону перегородки и спросил:
— Ну что, поостыл малость, капитан? Тогда давай поговорим. Ты по-прежнему нам нужен. Я притворюсь, что ничего не произошло, если и ты, со своей стороны, сделаешь то же самое.
— А все-таки я тебя продырявил, — сказал Инглиш хрипло. Босс шпионов двигался слишком скованно: наверняка ему наложили швы. В одном Инглиш был уверен — сидящий перед ним человек ранен.
Забыть все? Забыть пропавших без вести? И Ковача, зажавшего в руке телекоммуникатор? Возможно ли такое?
— Инглиш, я пытаюсь тебе втолковать, что мы не враги.
— Значит, я очень непонятливый. Пусть мое дело рассматривает военно-полевой суд. Но, допустим, я поверил вам. Что тогда?
— О'кей, — произнес Грант таким же ровным голосом, каким дикторы зачитывали сводки новостей. — СЕРПА хочет, чтобы ты воевал дальше. И я этого хочу. Но сначала нам придется договориться…
— Мне наплевать, выпустите вы меня отсюда или нет. Ты ведь получил мое послание. Я хочу выспаться, а заснуть не могу, потому что мои люди пропали без вести! Так что найди другого дурака и учи его обращаться с этой чертовой аппаратурой, на которой вы все просто помешались. Вы хоть сами это понимаете?