Кризис
Шрифт:
У дисплея застыла одинокая человеческая фигура. Несмотря на то, что его окружали верные войска, Мацунага стоял в отдалении от всех. Его «люди», как он зачастую называл халиан, пытались подражать каменной недвижности своего командира — и это им вполне удавалось, хотя и противоречило их внутренней природе; для этого у халиан не было столь весомых оснований, как у Кацуо Мацунаги, не было и его жизненной потребности в каком-то аналоге молитвы. Замерев у экрана, человек внимательно следил за бешеным накалом битвы.
Все прекрасно понимали, что Синдикату как воздух нужна Халия. Мацунага предупреждал об этом еще много недель
За спиной одинокого наблюдателя появился халианин. Мацунага ощутил его приближение и медленно повернулся.
Несколько месяцев прошло, прежде чем он научился спокойно воспринимать удивительный запах этих заросших шерстью тел.
— Можем мы подготовиться теперь, сэр? — спросил вошедший. Всего лишь несколько месяцев назад Мацунага презрительно называл этих существ «хорьками», теперь один из них стал самым преданным его помощником.
— Нет, еще рано, Ашеко, — мягко ответил Мацунага. — Терпение.
Халианин издал невнятный рык и обнажил зубы. Аборигены вели себя, как маленькие дети, хотя их беспощадная ярость не знала преград. Да, они были очень полезны. Мацунага постоянно напоминал себе об этом, когда запах влажной шкуры и не подвластная рассудку неприязнь к странным существам становились уж слишком невыносимы.
Неужели его древние предки могли при необходимости совершенно владеть своими эмоциями? Не эта ли власть над собой служила основанием их гордости и благородной самоуверенности? И неужели их дальний потомок не выдерживал никакого сравнения с ними — только из-за того, что жил сегодня, а не тогда, и служил не конкретному хозяину, а всей человеческой расе.
Эти вопросы пробудили воспоминания. Он вытерпел достаточно, чтобы теперь быть абсолютно уверенным: при необходимости задуманный план сработает. Внутренний голос подсказывал, что такой необходимости может и не быть, но другой — более громкий — молил Бога, чтобы это произошло. Только так в конечном итоге Кацуо Мацунага смог бы подтвердить свою преданность человечеству.
И вновь он подумал о своей удивительной жизни. Еще ребенком Кацуо слушал рассказы матери о сорока семи Ронинах — каждую ночь в течение трех лет. Когда их Властитель был предан и вынужден покончить с собой, Ронины не последовали вслед за ним в небытие. Три года они терпеливо выжидали и сносили упреки в малодушии. Они были Ронинами, бандитами — пасть ниже самурай не может. Их история стала всеобщим достоянием; все уверились, что они совершенно обесчестили себя и покрыли несмываемым позором. А Ронинам пришлось выжидать долгие годы, прежде чем удалось наконец отомстить виновнику гибели их Властителя. Выполнив свой долг, они все покончили жизнь самоубийством — так же, как и их господин.
Во время скучных школьных уроков Кацуо представлял себя Ронином; с раннего детства он знал, что нет чести выше, чем вынести страдания ради свершения священной мести. Ронины стали героями его грез. Кацуо Мацунага мечтал стать точно таким же героем.
Флот дал ему этот шанс.
Среди Клекочущих Орлов Мацунага был одним из лучших. На фюзеляже его истребителя красовались двадцать семь оскаленных шерстистых
В схватке один на один с рейдером халиан есть что-то магическое. Противник быстр, ловок и изворотлив, как дьявол.
Он может подрезать вам хвост на максимальной скорости и тут же выпустить в вас всю обойму. Хорьков не мутило на скоростных поворотах и при скоростных перепадах. Они могли уйти от преследования с огромным, невероятным ускорением.
Требовалось высочайшее напряжение интеллекта и хладнокровное мужество, чтобы сражаться с халианами.
Каждый пилот обливался холодным потом, когда при эскортировании тяжелых беззащитных грузовиков или на исходе долгого многочасового патрулирования на экранах внезапно появлялись хорьки — это бывало только внезапно.
Исход сражения определяли первые мгновения. На больших дистанциях корабли Флота имели явное преимущество, их торпеды были намного быстрее и снабжались надежными взрывателями. Однажды направленная на цель, торпеда находила врага, как бы тот ни изворачивался. Но в ближнем бою использование торпед становилось опасным. Мацунага знал парня, который в самый разгар битвы напоролся на собственный снаряд.
Но эскортное патрулирование было однообразным и долгим, и ничего не стоило прозевать появление противника, упустить первые несколько секунд, когда флайеры еще обладают определенным преимуществом, — те секунды, за которые противник может приблизиться вплотную. С Кацуо такое случалось дважды, и оба раза он оказывался на волосок от гибели.
Его Сенсея ужаснуло бы такое неумение концентрировать внимание.
А ведь именно концентрация внимания позволила ему уничтожить двадцать семь врагов. И не только торпедами, но и в ближнем бою. Рейдеры превосходили в скорости, однако Мацунага знал, что его истребитель вынослив, имеет достаточно топлива, и терпеливо поджидал появления противника. Некоторые уроки, преподанные старым Сенсеем, вошли в его плоть и кровь.
Крейсеры также заслуживали добрых слов. «Жанна д'Арк» имела на борту семнадцать истребительных групп для эскортирования, и это было практически единственное ее вооружение. Пилоты отлично знали друг друга, в отрядах царила теплая, почти семейная атмосфера. Набитые доверху товарами грузовики порой платили охранявшему их конвою черной неблагодарностью, тогда все истребители окружали транспорт — и конфликт решался полюбовно.
Лучший винный погребок во всем Флоте находился, конечно же, на борту «Жанны д'Арк».
Жизнь на таком судне была веселой и насыщенной. Мацунага подходил для нее больше, чем кто-либо. Выйти и драться на смерть, а затем знаменитый винный погреб, музыка, парилка — и прекрасные девушки из экипажа. Рай, а не жизнь.
Это было как раз перед падением Бетезды. Во время первых стычек в небе над Целью пилоты чувствовали приятно будоражащий трепет: каждое новое столкновение приближало миг полного освобождения космоса от проклятых хорьков. Тогда, выиграв бой и с триумфом вернувшись на базу, истребители обнаружили, что их провели, как слепых котят. Оказалось, что эта планета не имела ничего общего с халианами. Радость победы развеялась как дым.