Кризисное обществоведение. Часть 2
Шрифт:
Наконец, третий абзац, едва ли не самый главный. Что же выходит! Почти 70% рабочих и крестьян, двух самых массивных «тягловых» социальных групп — сторонники социализма. Сторонники пассивные, бороться не стали, но это для власти обстоятельство даже отягчающее. Против них — неустойчивые, почти маргинальные группы «представителей малого и среднего бизнеса». За двадцать лет стало ясно, что держать страну они не смогут и не будут.
И вот, в информационно-символической сфере государство выступает как яростный, почти фанатичный противник «советского человека», которым и заполнен личный состав страны (неважно, каким идеологическим мусором припорошили головы этой тягловой силы). На этих людей, которые все еще каким-то чудом кормят и обогревает страну,
Ну какая власть в ее нынешнем положении и в здравом уме стала так бы поступать!
Лекция 19
Легитимность и «оранжевые» политические технологии
Для любого государства, особенно в условиях кризиса или в переходный период модернизации, глобализации и других типов трансформации, актуальна угроза революции — радикальной смены властной верхушки с глубокими преобразованиями в государстве и социальном порядке. Это — широкая тема, здесь мы ограничимся обсуждением того типа революций, который сложился и получил технологическое оформление в конце XX века.
Это специфический тип революций, который иногда обозначается словом «бархатные», «цветные», а в России чаще словом «оранжевые» — по названию самой крупной из них, которая произошла на Украине в конце 2004 — начале 2005 года. Две другие сходные революции имели место в 2000 году в Югославии и в 2003 году в Грузии. Предшественницы «оранжевых» революций — «бархатные» революции 1980-х годов в восточноевропейских странах.
Эти неклассические революции по многим своим важнейшим признакам отличаются от прежних. Те, кто следуют представлениям о революциях, принятым в историческом материализме (революция — это смена формации), даже отрицают за «оранжевыми» операциями по смене власти статус революций.
На деле «оранжевые» революции не просто приводят к смене властной верхушки государства и его геополитической ориентации, а и меняют основание легитимности всей государственности. Более того, меняется даже местонахождение источника легитимности, он перемещается с территории данного государства в метрополию, в ядро мировой системы капитализма. Там теперь «Церковь», которая коронует власть слабых стран. Заявят США, что на выборах победил Ющенко, и его режим становится легитимным. Заявят США, что Каддафи — диктатор, а «народом Ливии» назначат небольшую группу «повстанцев», и ради утверждения их «легитимной власти» НАТО будет почти год бомбить всю страну.
Да, «оранжевые» — это не классические революции. Но общественные явления и не ограничиваются классикой. Смена власти и в Грузии, и на Украине сопровождалась глубокими структурными изменениями не только в государстве и обществе этих стран, но и в мироустройстве. Две постсоветские территории резко изменили (хотя бы на время) свой цивилизационный тип и траекторию развития — они вырваны из той страны, которая еще оставалась в Евразии на месте СССР, пусть и с расчлененной государственностью. Они в ходе «оранжевой» революции перестали быть постсоветскими. Будущее покажет, будет ли это новое состояние устойчивым, но в тот момент приходилось признать, что свершилась именно революция.
Для описания «оранжевых» революций, которые сложились как технология свержения власти в самые последние десятилетия (на пороге постмодерна) — не надо вдаваться в детальную классификацию множества революций XX века. Это явление качественно новое, хотя в него включены многие элементы прежних революций (обзор предыстории и описание «оранжевых» революций дается в [70]).
И раньше были революции, в которых происходили изменения общественного строя, но формационные изменения поначалу были лишь инструментами, а не целью. Таковы были и Февральская революция 1917 года, и революция либеральной интеллигенции в СССР. Но мы видели и революции, которые другая часть общества производила, чтобы предотвратить эти изменения — и ради этого приходилось переделывать общественно-экономические структуры. В 1917 году большинству, не принявшему либерально-западнический проект кадетов, пришлось пойти на революцию с очень глубокой трансформацией всего жизнеустройства, хотя поначалу этого не предвидели (даже большевики надеялись ограничиться государственным капитализмом).
Для понимания хода революций надо вглядываться не только в противоречия, созревшие в базисе общества, но и в процессы, происходящие в надстройке общества: в культуре, идеологии, сфере массового сознания. Грамши дал сильную теорию таких революций, а в последние полвека накапливается и систематизируется богатый эмпирический материал. Эта работа достигла того уровня зрелости, когда появилась возможность разрабатывать технологии таких революций применительно к конкретной культуре. Для всех стран, пытающихся противостоять втягиванию их в периферию метрополии Запада, именно технологии «цветных» революций будут представлять главную опасность их независимости в первой половине XXI века. Эти технологии обеспечиваются мощью западных общественных наук и СМИ, что обходится гораздо дешевле, чем обычные войны, и не вызывают протестов в собственных странах.
Эти революции создают опасность свержения властной верхушки и глубокого изменения политической системы. Примером служит замена Горбачева на Ельцина в 1991 году. Команда Горбачева сделала для демонтажа советской системы все, что могла. Под лозунгом «Больше социализма!» трудно провести приватизацию. Поэтому было устроено «свержение» Горбачева. Граждане смотрели спектакль и верили в него, так что и спустя 20 лет Горбачев выходит на сцену и рассказывает, как он страдал, что ему не удалось построить «социализм с человеческим лицом».
Для нынешней России, которая утратила защиту «мирового соцлагеря», а затем и СССР, растеряла союзников и утратила статус великой державы, погрузилась в системный кризис и потеряла контроль над большой частью своего народного хозяйства, революции этого типа представляют чрезвычайную угрозу. Этот дамоклов меч висит со времен «оранжевой» революции 2005 года на Украине. Тогда в РФ была создана организационная база российского «оранжевого» движения, которая совершенствовалась и тренировалась, став во время президентства Д.А. Медведева развитой сетью с высокой активностью на общественной арене.
В предельном состоянии Смуты в умах царит хаос, государство и общество становятся беззащитными, так как перестают видеть реальные угрозы и не могут соединиться для их отражения. «Цветные» революции — это революции смуты и хаоса.
Наша интеллигенция до сих пор обучается урокам революций позапрошлого поколения. Она унаследовала от философии модерна механицизм, представление об обществе и государстве как машинах. Происходящие в них процессы видятся как движение масс под действием сил. Соответственно, и угрозы государству власть и ее эксперты видят как массу противников, накапливающих силу, которую они собираются обрушить на защитные силовые структуры государства.