Кризисное обществоведение. Часть первая. Курс лекций
Шрифт:
Выработка и реализация всей доктрины по изменению государственного устройства России представляет собой поразительный факт в истории культуры именно тем, что властные структуры, прямо ответственные за целеполагание, не только не выполнили своих функций, но как будто о них и не подозревали. В государственную систему вносились катастрофические изменения, однако ни в одном документе не было сказано в рациональных понятиях — зачем?
Что предполагалось получить в результате этих изменений? Зачем принимались декларации о суверенитете с иррациональными статьями вроде того, что «все интеллектуальные ресурсы на территории республики принадлежат народу этой республики»? Зачем принимался «закон о репрессированных народах», который заведомо должен был стать детонатором межэтнических конфликтов на Кавказе?
Это — крупные, «судьбоносные» решения. Но такая методология принятия решений установилась на всех уровнях. Как только началась реформа 90-х годов, государственные органы стали ликвидировать множество структур, которые посчитали излишними. В каждом случае, исходя из общепринятых норм принятия решений, требовалось сделать прогноз последствий предлагаемого изменения. Но этот раздел был просто исключен из структуры процесса. Сейчас мы видим вал последствий тех цепных реакций, которые были порождены в 90-е годы и подкреплялись решениями следующего десятилетия.
Примером служит катастрофа в Кармадонском ущелье (Северная Осетия) в сентябре 2002 года. Там при сходе пульсирующего ледника погибли более 130 человек. Гляциолог из Института географии РАН рассказывает: «После схода ледника в 1969 году по заказу Совмина Северной Осетии на Колку отправили экспедицию из сотрудников Института географии РАН. Несколько лет в 70-х годах специалисты-гляциологи изучали ледник и его поведение. В частности, был вычислен объем ледника, его критическая масса… Как только масса превышает эту отметку, ледник не выдерживает своего веса и сходит вниз». Но в начале реформы эти научные наблюдения были свернуты, ледник был оставлен без присмотра. В дальнейшем в ходе реформы наблюдения за ледниками в России прекратились практически повсеместно. Из-за копеечной экономии была ликвидирована структура, которую «выращивали» сотню лет, и в результате понесли ущерб, несравнимый с экономией.
Так же и с лесными пожарами 2010 года. Вот сообщение прессы: «Своими соображениями делится бывший министр лесного хозяйства СССР академик Александр Исаев. Проработав много лет директором Института леса и древесины Сибирского отделения РАН, в 1991 году он возглавил Центр по проблемам экологии и продуктивности лесов РАН.
Он говорит: "Нынешняя трагедия случилась из-за потери управления лесами. Да, крупные лесные пожары случаются раз в 20 лет, но раньше к ним система готовилась. Сейчас не составляет труда проследить из космоса любое возгорание. Главное — предупредить либо затушить его в день появления. Почему целые области вспыхнули — люди погибли, дома сгорели, население — в страхе и панике? Пожары случились потому, что лесная служба оказалась недееспособной. Разрушительный процесс начался в 2000-м после ликвидации федеральной лесной службы. В 2007 году в России наступила эпоха непрозрачной приватизации. Новое лесное законодательство отобрало леса у государства и передало в частную собственность…
70 тысяч лесников — охрана, существовавшая в России более 200 лет, Лесным кодексом распущена. Леса оказались брошенными на произвол судьбы. Но людям, из-за жары двинувшимся в лес, не до этих проблем… Лесники защищали лес, делали посадки, боролись с браконьерами. Они как хозяева несли ответственность перед государством за устойчивое лесопользование"». (В пепелище лесов сгинул труд праотцов // Газета «Президент». 19 августа 2010 г.).
Опыт разрушения структур многое говорит о типе сознания. Мы наблюдали реорганизацию всей пожарной службы — ее включили в МЧС, По многим документам и материалам можно сделать вывод, что эта перетряска снизила дееспособность пожарной службы. Но никакого обсуждения этой проблемы ни в государственной, ни в общественной сфере нет. Структура лесовоспроизводства ликвидирована, как и система пожарной авиации. Пожарные вертолеты и самолеты продавали за рубеж — в Испанию, Португалию. Там они тушат пожары, у нас же этой техники почти не осталось.
Идеологическое сопровождение пожаров только усугубило проблему. Власть приняла порожденные фантазией российских «рыночников» догмы, которые они назвали «либеральными». Какая клевета на либерализм — никогда он не советовал таких глупостей! Государство в России ушло из многих систем, являющихся объектом госбезопасности. Причем здесь рынок и конкуренция? Любое государство обязано обеспечить безопасность, а о прибыли должны думать торгаши и предприниматели — в их ограниченной нише.
Лес — источник опасности и угроз. И государство обязано было охранять его именно с этой позиции, а не как источник экономической выгоды. Вследствие этого пренебрежения и подмены функций и случилась катастрофа. Ситуация с пожарами вскрыла провалы в сознании общества, но это побудило государство и общество не к самоанализу и рефлексии, а к идеологизации событий. Распространялись смехотворные объяснения — «большевики начали осушать болота и добывать торф — и вот, пожалуйста, пожары». Это позор для нашей культуры!
Надо подчеркнуть, что общественный строй и политическая система формируются не только государственной властью, но и обществом. За последние двадцать лет они рука об руку превращали Россию в сцену политического театра, за кулисами которого скрыта социальная и политическая реальность. Активисты «гражданского общества» вдруг начинают почти революцию, чтобы пресечь строительство дороги через Химкинский лес. И это отвлекает внимание населения от Лесного кодекса, который ставит под угрозу все леса России.
Определить вектор, задаваемый важным решением, — значило бы снизить риск тяжелых срывов общественного процесса, и в принципе, уже в среднесрочной перспективе, это отвечало бы интересам подавляющего большинства населения, в том числе и самих реформаторов. На это власть не пошла, предпочтя «набрать очки» обещанием улучшения «всего» наращиванием «скалярных благ». Потеря навыка видеть фундаментальную разницу между векторными и скалярными величинами привела к глубокой деформации понятийного аппарата и нечувствительности даже к очень крупным ошибкам.
Утрата способности к предвидению будущего развития как движения по разным возможным векторам превращает целеполагание в магическое действо. Это сразу ликвидирует все барьеры, которые защищали общество и государство от господства аутистического мышления. Отодвигается в сторону рациональный расчет, начинаются «грезы наяву». Эти идеологизированные грезы стали сначала необходимым ритуальным довеском к целеполаганию, а потом и заменили само целеполагание.
Особая проблема и даже национальная беда России заключается в том, что реформа сформировала (отобрала) «элиту», совершенно неспособную ни к рефлексии, ни к предвидению. Она проникнута сознанием временщика, живет и мыслит в «вечном настоящем». Эта аномалия стала даже предметом социологических исследований (см. Приложение). Но для нашей темы важно отметить, что интеллектуальное ядро этой «элиты» составляет «гуманитарная интеллигенция» — люди с экономическим, юридическим и т. п. образованием. Согласно исследованию «высокостатусных групп» (1993 г.), высшее образование имели 97% (ученые степени — 21%), причем 30% по специальностям экономика и гуманитарные науки, а 9% получили «партийное образование», т. е. тоже в сфере общественных наук.