Кроатоан

Сомоза Хосе

– Вам виднее. – Нико пожимает плечами. – А вот мне бы хотелось узнать, какая, на хрен, связь между Манделем и нашим задержанием?

– Успокойтесь… сейчас мы до этого доберемся. – Ларедо разворачивает ноутбук к себе, быстро пробегает по клавишам, а потом поднимает от экрана свои большие голубые глаза, в которых как будто навеки застыл испуг. – Нико… Кармела… Мы подходим к очень деликатному моменту. Можете называть меня Хоакин.

– Очень приятно, Хоакин, – отвечает художник. Ларедо смотрит на него с подозрением.

– Как я и сказал, мы подошли к сложному моменту.

К уличным беспорядкам добавились несколько убийств в Мадриде. Мы не знаем, какая между всем этим связь. Дело очень серьезное. Поэтому мне бы хотелось, чтобы вы мне помогли.

Ларедо смотрит на обоих. Кармела ждет, как отреагирует Нико, и кивает, когда кивает он.

– Отлично. Нико, вы узнаёте этот предмет? – Ларедо вновь поворачивает экран. Теперь на нем веб-камера, прикрепленная к стволу дерева. Следующий кадр: тот же самый объект, но в хорошем разрешении, помещенный на столе рядом с металлической линейкой, в качестве вещественного доказательства.

– Похоже на веб-камеру, – определяет художник.

– Это она и есть, – заверяет Ларедо. – Модель IP, уже устаревшая, такие передают изображение прямо на компьютер. Ваша камера?

– Моя? Нет.

Ларедо тратит очень ограниченное время на кивок. Но сразу же меняется в лице, как будто каждая секунда для него – это банковский чек.

– Нико, зачем вы поместили эту камеру и еще две такие же на деревья в окрестностях Ферруэлы и когда вы это сделали?

– Я сделал? – удивляется Нико.

– На них ваши отпечатки пальцев.

В наступившей тишине Кармела слышит далекий вой сирен и звонки телефонов. Нико Рейноса чешет свежие рубцы и смотрит в пустоту.

– У меня нет объяснений.

Ларедо снова кивает и дает знак полицейским.

– Уведите их. Но сами ими не занимайтесь. Снаружи ждет моя команда: спросите Де Сото. Пусть они поработают.

Кармела едва понимает, что происходит: она видит, как Нико подхватывают под руки и силой выводят из комнаты.

– Это… право… нарушение… – хрипит Нико.

Ларедо впервые открывает зубы в улыбке, но отвечает все тем же вежливым тоном:

– Ему даже в башку не приходит, какие еще правонарушения мы намерены совершить. Скажите Де Сото, что они нужны мне живые и в сознании.

Усатый полицейский хватает Нико за волосы, его тащат к двери.

– Да бросьте вы, Хоакин, – успевает выкрикнуть Нико, поравнявшись с Ларедо. – Я просто медленно говорю… обещаю вам…

– Прекрасно. – Ларедо быстро меняет решение. – Тогда верните сеньора Рейносу на его место, а ее уведите. В ее случае не важно, останется ли она в сознании…

Толстяк, не глядя на Кармелу, тянет ее за локоть, поднимает со стула. Кармела кричит. Стул падает на пол, Нико сражается со вторым полицейским.

– Да вы что, вообще охренели?! – (Его усмиряет захват усатого, придавивший плечо и горло). – Я скажу, мать вашу! Ну хватит! Расскажу все, что знаю!

Ларедо благодушно раскидывает руки – как продавец, готовый принять от клиента оплату в любой форме:

– Я рад, Нико. Так мы потратим меньше времени. Я уже говорил, что мы находимся в ситуации национальной катастрофы. Конституционные гарантии прав и свобод

потеряют свою силу через… – Ларедо сверяется с часами. – Через один час. Президент обратится к народу, и будет объявлено чрезвычайное положение. И комендантский час. В Лондоне уже объявили. Так что, пожалуйста, давайте попробуем… как это? «Быка за рога»? Садитесь и рассказывайте.

Нико Рейноса рассказывает, ни на кого не глядя. Кармеле все-таки не кажется, что он по-настоящему напуган. А вот она – да.

– Два дня назад я получил запрограммированное письмо от Карлоса Манделя. Он поручил мне съездить в одно хранилище ценностей на улице Альберто Алькосер, называется бюро «Корбетт». У них там бронированные ячейки. Мандель предоставил мне полный доступ, чтобы я забрал коробку, которую он поместил на хранение незадолго перед смертью. В коробке лежали три видеокамеры, USB-диск и написанное от руки письмо. В письме Мандель сообщал, что он задумал провести посмертный эксперимент в конкретный день и час и если я получил его мейл, это значит, что воплотить задуманное должен я. Задание состояло в том, чтобы разместить камеры в Ферруэле, в точно указанных местах, до шестого сентября, и оставить их включенными.

– Вы были знакомы с устройством IP-камер?

– Это веб-камеры, которым не нужен компьютер. Они сами обрабатывают изображение и отправляют на IP-адрес. Мандель использовал такие для своих экспериментов.

– Как вы узнали, где размещать камеры?

– В коробке лежала подробная карта. Я должен был повесить камеры на ближайших к указанным местам деревьях и направить в определенную сторону.

– А что потом?

– Сегодня я должен был связаться с профессором Кармелой Гарсес и передать ей IP-адрес, записи с камер, а также флешку. Я решил, что это какой-то этологический эксперимент. И выполнил все инструкции. Позвонил Кармеле, она приехала, я отдал флешку и записи. А потом и вы заглянули на огонек.

Ларедо не отвечает на широкую улыбку Нико.

– Вы смотрели записи?

– Нет, – без запинки отвечает Нико. – То есть я начал смотреть, но это же скукотища: лесные поляны и птички.

– Где находится коробка и письмо Манделя?

– Ой. Я их сжег.

– Сожгли?

– Конечно. Мандель написал, чтобы я прочел и сжег, и, кстати, добавил, чтобы я ни с кем это дело не обсуждал. Знаете, что я подумал? Что по замыслу Манделя все лавры должны достаться одной Кармеле. Что он нашел способ поддержать бывшую ученицу…

Толстенькие пальцы Ларедо барабанят по столу.

– Записи на флешке защищены паролем. Какой пароль?

– Понятия не имею.

– Его не было в письме?

– Нет.

Между ответом Нико и взглядом Ларедо повисает тишина. Чем дольше она длится, тем более виновным выглядит Нико. Наконец Ларедо дает отмашку. Все происходит стремительно. Толстый полицейский снова хватает Кармелу за руки. Ладони у толстяка такие большие (или бицепсы у девушки такие маленькие), что пальцы его почти смыкаются, как колодки. Кармела покорно сидит, от ужаса она не может ни закричать, ни позвать на помощь, а художник вновь вскакивает с места: