Шрифт:
Крокозябры жались друг к другу, злобно стреляя взглядами по сторонам. Они были мокрыми и взъерошенными.
— Мерзкий мальчишка! Зачем он полез в воду?
— прорычала Лохматая крокозябра.
— Скажи спасибо, что он только руки чуть-чуть помочил! — ответила, нахохлившись, Пятнистая крокозябра.
— Сама скажи спасибо, — огрызнулась Лохматая.
Вместо ответа Пятнистая крокозябра лягнула Лохматую крокозябру, та не осталась в долгу, и началась драка. Остальные со злорадством смотрели на происходящее и потирали лапки. — Надавай ей тумаков! Надавай!
— Сейчас кто-то будет не лохматый,
— А хтой-то есё без Ухов! — прошамкала Зубатая крокозябра после того, как Лохматая крокозябра вцепилась что есть силы в ухо Пятнистой.
Две другие крокозябры, Пучеглазая и Тошнучка, сидели обнявшись и хором считали вслух:
— Один-ноль в пользу Лохматой!
— Один-один, ничья.
Когда потасовка закончилась, Зубатая крокозябра улеглась на бок и закатила глаза.
— Как мне пьохо, — затянула она свою любимую песню.
— Замолчи! — хором гаркнули Тошнучка и Пучеглазая. — Надоела!
Зубатая покосилась на подружек и плаксиво скривив рот, отвернулась к Лохматой.
— Мне бы гьязи! Я так давно не принимала гьязевые ванны, — сказала она капризно. — Вам всем всё явно, а я очень слезу за своей фоймой!
— Формой?! — крикнула Лохматая.
— Формой?! — прошипели Тошнучка с Пучеглазой. — Формой?! — злобно процедила Пятнистая.
— А сто такое? Да, фоймой!
— Да ты же совершенно бесформенная!
— Вы нисего не сообразаете в модных тенденсиях, — заявила Зубатая и вновь закатила глаза.
— Куда уж нам, — отозвалась Тошнучка. — Правда, пусик?
— Правда, мусик, — слащавым голоском ответила Пучеглазая.
Крокозябры протянули друг к другу лапки и, вытянув губы трубочкой, звонко поцеловались.
— Тьфу, — брезгливо плюнула Пятнистая.
Крокозябры не сильно дружили друг с другом. Можно сказать, не дружили вовсе. Они постоянно ругались и были всем недовольны. Им не нравились свет, вода, воздух — решительно всё! Но больше всего они не любили мыло, даже не так: они его ужасно боялись!
Жили они под ногтями у мальчика Егора, который плохо мыл руки. Крокозябры появились у Егора недавно. До Егора они жили под ногтями разных мальчиков и даже девочек, которые забывали мыть руки с мылом и вообще не очень любили принимать водные процедуры.
Под ногтями таких детей крокозябры скапливались в огромном количестве и ждали. Чего ждали? Ждали, когда кто-нибудь из детей начнёт грызть ногти и тогда….
Тогда дети заболевали. Если в рот малыша попадала Лохматая крокозябра, то у него начинал болеть живот. Если Тошнучка, то его тошнило. Если Пучеглазая — открывалась рвота. Зубатая крокозябра вызывала головную боль, Пятнистая — озноб. Сейчас, тесно прижавшись друг к другу, но не забывая попихивать и попинывать соседа, они разговорились, что бывало нечасто.
— Ну, что? Споём свою любимую песню? — спросила Пучеглазая.
— А… Всё равно делать нечего. Давайте споём.
И крокозябры на разные голоса завыли свою песенку:
Мы крокозябры, мы крокозябры,
И мы прихватим вас за жабры!
А если жабер у вас нет –
Не избежать вам всё же бед!
Болезни разные нашлём
И песню нашу пропоём!
Здоровье пусть всегда хандрит.
И голова у вас болит.
(Спела Зубатая)
Живот закрутит и сведёт!
А
(Подпела Лохматая)
Померкнет свет и затошнит!
А тело чешется, зудит.
(Подхватила Тошнучка)
Температура вверх взлетит,
Озноб сильнейший тормошит.
(Спела Пятнистая)
Ещё с вас сто потов сойдёт,
И настроенье пропадёт!
(Пропищала Пучеглазая)
Грызите ногти! Грызите ногти!
Ну и потом кусайте локти!
А локти близенько-близко,
Зато достать их нелегко!
— Одназды я попала на язык какого-то гьюпого мальсиски. Он игал в песоснике и время от времени гьыз ногти. Я подкьалась, встала на самый консик его пальца и пьыгнула пьямо в от! — сказала Зубатая.
— В рот, что ли? — переспросила Лохматая.
— И как это ты мимо не пролетела, когда все пальцы у мальчишки во рту были? Ума не приложу, — закатила глаза Пятнистая.
Лохматая тоже сложила ручки на животе и закатила глаза.
— Отстань! — ответила Зубатая. — И тут как у него голова забоит! Как он закьисит: «Ма-мос-ка!» Сем гомче они оут, тем мне веселее.
И Зубатая крокозябра, у которой два передних зуба торчали наружу и мешали ей говорить, запела:
Если в от я попаду И за сёку западу — Головная боль тот сяс Вдьуг пьонзит стьелою вас. Я начну ныть и стьелять, Буду болью мозг пьонзать.— А я люблю вызывать тошноту, — сказала Тошнучка.
— Любит она, — возразила Пятнистая. — Ты больше и не умеешь ничего!
— Если меня проглотить вместе с грязью, то сразу крика не будет — сразу будет изменение цвета! — гордо проговорила Тошнучка, не отвечая на выпад соседки.
— Что за изменение цвета такое?
— Ну, это когда сначала дети белеют, потом зеленеют, потом краснеют.
И Тошнучка затянула свою песенку:
Если в рот я попаду — Ты забудешь про еду. И с водой стакана вид Организм твой возмутит. Потому что затошнит! Потому что замутит!— А, подумаешь, — махнула лапкой Лохматая.
— Тебе нечем думать, — огрызнулась Тошнучка. — И вообще, кто с тобой разговаривает, мутант!
— Кто мутант? Я мутант?!
— А у кого три глаза? У меня, что ли?
— А кто весь пятнами и щупальцами покрылся? Не ты, что ли?
Что тут началось! Лохматая кинулась вырывать из бесформенного тельца Тошнучки торчащие зелёные волоски, а Тошнучка клочками драла пышную шерсть Лохматой. Досталось и Пятнистой. Пролетая мимо неё, Тошнучка умудрилась плюнуть на беспечно сидящую крокозябру. Пятнистая сорвалась с места и закружилась вместе с дерущимися крокозябрами. Пучеглазая безучастно глядела на то, как лупасят её подружку Тошнучку, и, словно вспомнив что-то, мечтательно прорычала: «Да, с цветом это я знаю, с цветом — это прикольненько. Бледнеет, зеленеет, краснеет! А уж потом крики и слёзы».