Кросс по грозовым тучам

Кибальчич Сима

И почему-таки сдох проклятый инсектоид? Говорят, если идей нет — ищи самые бредовые. Например, тварь носила внутри утробы какую-нибудь мясорубку, чтобы понемногу щекотать внутренности и кайфовать от этого. От хрономины мясорубка заработала на всю катушку и "перещекотала".

— Миллион двести на банке, — услышал издалека он голос.

Инсектоидов всегда относили к гуманоидам, почему бы не допустить, что и они не чужды наркоте. Может, наркота их и добила. Сказочка-страшилка: Сим-какой-то и Сер-такой-то на пару кайфанули мясорубкой,

и по причине передоза из них вышел фарш.

— Мы принимаем, — звонко сказала Маргарет, не выдержав его безучастности.

Все же баба на картине гораздо комфортнее в общении. Требовала от него единственного — смахивать пыль с рисованных сисек.

— Никита, вы с нами? — спросил Иосиф.

— Она же сказала — принимаем! — вскинул ладони Ларский.

Обстоятельства и люди, — все пытаются его к чему-то подтолкнуть. Совбез, Треллин, Марра, Граув и Флаа. А он никак не может выскользнуть, сменить личину и зайти с другой стороны. Нужно поступать не так, как от него ожидают. Непредсказуемо.

Среди крупинок песка опять лежали карты. Никита прикоснулся к ним осторожно, словно они могли обернуться тарантулами и забраться под рукав. Валет и пятерка. Странно, что Маргарет даже не просит взглянуть на это безобразие. Наверное, пытается не замечать роскошную задницу фортуны.

— Карту! — захлестнувшая внезапно злость просочилась в голос.

Напротив легла девятка. Прямоугольник со слишком большим количеством красных сердец на белоснежном фоне. Смотреть на манипуляции Стренберга желания не было. Он чертовски прав — сегодня идут большие карты на прикуп игрока. Под пальцами крупье неохотно развернулись один за другим: король, валет и туз. В сумме — единица.

Никита оторвал взгляд от чужих карт и посмотрел в лицо Стенберга. Вид у крупье был напряженный, брови хмурились над близко посаженными глазами. Девятка на прикупе у игрока, при таком раскладе — почти верный проигрыш банка. В колоде много картинок, не имеющих никакого веса, и они могли оказаться в руках у понтующегося.

— Ну же, почему ты не открываешь? — встревожено прошептала Маргарет.

Догадка вертелась в голове, и он пытался ее поймать, медленно переворачивая карты. Девятка, валет и пять. В сумме четырнадцать, что перешагивает порог девятки и проигрывает единице на тузе в руках Стренберга. Но девятка — особенный, заветный порог в баккара.

Никита прикоснулся пальцем к красному сердечку пятерки, чуть надавил и потянул его на прямоугольник червовой девятки. Сердечко легко переползло с карты на карту, обращая тяжеловесную девятку в десятку, а значит, в ноль. Картинки трансформировались на картах в соответствии с правилами баккара и волей игроков. Крестовый валет и теперь червовые четверка и десятка. Десятка не играла, и в сумме получалось четыре.

Единица Стренберга была бита.

— Своя рука, — мрачно пробурчал Лещинский, сделавший в эту партию небольшую ставку на игрока.

Так

называлась подобная комбинация, нечасто приносившая выигрыш. Уменьшала значение первых двух полученных карт, которые и так были невелики, раз игрок заказывал третью.

— Я знала, ты все же выиграешь! — воскликнула Маргарет и легко коснулась губами его щеки.

Ларский смотрел на карты, все еще прокручивая в голове бессвязные обрывки мыслей. Догадка по-прежнему рядом, но никак не складывалась в голове… Легким движением одно превращается в нечто другое. С другими возможностями, потребностями, желаниями.

Лопатка клона-наблюдателя подцепила видоизменившиеся карты и сбросила под ноги, на песок. Он сразу стал их затягивать. Карты медленно погружались в желтое болото, пока совсем не исчезли. Тоже ведь волшебство. Превращение…

В самом начале расследования Ларский запрашивал статистику на странные смерти людей и инсектоидов. Искал любые случаи, когда живое или даже неживое превращалось в труху, в фарш. Но если убившее инсектоида трансформировалось, приобрело другие смертоносные возможности и другую цель? Ларский не делал запросы на все необъяснимые смерти среди животных.

— Маргарет, я больше не участвую! Прошу прощения, господа.

Ларский вскочил и, отойдя в сторону, достал из кармана бублик своего интеркома. Он прямо сейчас поставит поисковую задачу ЦКЗ — главному искину планеты. Конечно, потребуется время на обработку информации, возможно пара часов или больше. Дурак, почему он сразу об этом не подумал? Пока Ларский набирал код доступа и вводил параметры поиска, пальцы подрагивали от возбуждения.

— Что-то случилось? — прохладным тоном спросила возникшая за плечом Маргарет.

— Да, извини, я кое-что понял и теперь мне нужно кое-что сделать.

— Я тебе мешаю? — тон ничуть не потеплел.

Ларскому захотелось сказать, что да, мешаешь, и ему нужно подумать, и сегодня не очень удачный день. Но он сделал паузу, отправляя последнюю команду, и только потом обернулся. Взгляд на красивую женщину всегда менял направление мыслей. Раздумья над рабочими задачами или размышления о философских проблемах улетучивались без следа от одного вида стройной женской фигуры.

— Нет, не мешаешь. Ты мне очень нужна. К черту баккара. Мы могли бы прогуляться и выпить.

— Так сразу прогуляться и выпить?

Выражение насмешливого удивления на красивом лице как-то сбивало с выбранного курса. Ей явно нужно что-то определенное и другое.

— Ну, можно не сразу, можно сыграть еще партию.

— Отлично. Испытаем мою удачу. Теперь буду играть я. В рулетку и на твои деньги!

Маргарета потянула его за локоть. Это было неожиданно и сбивало с толку. Все равно придется ждать результатов поиска. Ларский обернулся на игровой стол, куда усаживались новые игроки, поймал задумчивый взгляд Стренберга и шагнул за возбужденной Маргарет.