Кросс

Паттерсон Джеймс

— Ага, был убит собственным сыном и парочкой его приятелей. И что ты выяснила насчет жены Салливана?

— Очень интересные вещи выяснила, но совсем не то, чего ты ожидал. Она выросла в Колтс-Нек, штат Нью-Джерси, и до того, как познакомилась с Салливаном, преподавала в младших классах. Как тебе это нравится? Сальваторе Пистелли, ну, тот парень, что попал в программу защиты свидетелей, говорит, что она была очень милая девушка. Говорит, что Салливан подыскивал хорошую мать для будущих своих детей. Трогательно, не правда ли? У нашего психа-громилы нашлось слабое место. Его жену зовут Кэтлин

Хэни. Ее семья по-прежнему живет в Колтс-Нек.

В тот же день мы организовали прослушивание телефона родителей Кэтлин Салливан. И телефонов ее сестры, проживавшей в Томас Ривер, и брата, который работал дантистом в Риджвуде.

У меня вновь появилась надежда. Может, мы сумеем в конце концов закрыть это дело, покончив с Мясником.

Может, я еще увижу его и отвечу на его поклон.

Глава 106

Майкл Салливан жил теперь под именем Майкла Морриси, с тех пор как перебрался в Массачусетс. Морриси был отморозок, которого Мясник убрал на раннем этапе своей карьеры наемного киллера. У Кэтлин и ребят оставались их собственные имена, но фамилия тоже стала — Морриси. Легенда, которую они заучили назубок, гласила, что последние несколько лет они жили в Дублине, где их отец работал консультантом нескольких ирландских компаний, имеющих деловые связи с Америкой.

А теперь он занимается консультациями в Бостоне.

И это соответствовало истине, поскольку Мясник только что получил заказ, воспользовавшись старым знакомством в Южном Бостоне.

В то утро он покинул дом, выходящий фасадом на реку Хусик, в девять утра. И поехал в новом «лексусе» на запад, к скоростному шоссе, идущему через весь Массачусетс. Орудия труда лежали в багажнике — винчестер, пистолет и строительный пистолет-гвоздемет.

Поначалу он не включал музыку, углубившись в воспоминания. В последнее время он постоянно думал о прошлом, об отце, о заказах для Маджоне-старшего, о католическом священнике Фрэнсисе К. Конли. Отец Фрэнк забавлялся с маленькими мальчиками. Слухи об этом ходили по всей округе. Салливан никак не мог поверить, что некоторые родители знали о том, что происходит, и не предпринимали никаких мер.

Когда ему стукнуло девятнадцать и он уже работал на Маджоне, он однажды увидел священника в доках, где Конли держал небольшую лодку с подвесным мотором, — он иногда выбирался ловить рыбу. И брал с собой одного из церковных служек. В качестве поощрения.

В тот весенний день отец Фрэнсис пришел в док, чтобы подготовить лодку к сезону. Он был занят ремонтом мотора, когда на борт ступили Салливан и Джимми Шляпа.

— Привет, отец Фрэнки! — сказал Джимми и улыбнулся, прищурившись. — Как насчет прогулки по морю? Прямо сейчас, а? Рыбку половим…

Священник нахмурился, узнав молодых головорезов:

— Не выйдет, ребята. Лодка еще не готова к работе.

Его слова вызвали у Шляпы смех, и он повторил:

— Готова к работе — я понял!

Вперед выступил Салливан:

— Да-да, она вполне готова, святой отец. И мы сейчас отправимся в круиз. Песенку знаете? Фрэнки Форда — «Морской круиз»? Вот туда мы и отправимся. Втроем.

И они отправились в круиз, вышли из затона, и отца Фрэнка больше никто не видел и не слышал.

«Отправь, Господь, в ад его душу», — сказал Джимми Шляпа на обратном пути.

И в это утро, направляясь выполнять заказ, Салливан вспомнил эту старую песенку Фрэнки Форда, и еще он вспомнил, как жалостно священник умолял сохранить ему жизнь. Салливан потом все время спрашивал себя: доброе дело он совершил или нет, и может ли он совершать добрые дела?

Был ли он вообще способен хоть на что-нибудь доброе?

Глава 107

В конце концов он добрался до Стокбриджа. Городок стоял почти на границе штатов Массачусетс и Нью-Йорк. Салливан быстро нашел нужный дом. Противоречивые мысли его уже не мучили. Он снова был готов к самым гнусным делам, чтобы заработать.

Дом был выстроен в колониальном стиле и, как ему показалось, отделан с большим вкусом. Располагался он у тихого пруда. На участке в несколько акров высились клены, ясени и сосны. На подъездной дорожке стоял черный «порше-тарга», напоминая модернистскую скульптуру.

Мяснику было известно, что в доме живет сорокалетняя Мелинда Стейнер и что она водит роскошный красный «мерседес» с откидным верхом. Тогда кто же владелец черного «порше»?

Салливан припарковал машину подальше от главной улицы, за сосновой рощицей, и минут двадцать наблюдал за домом. Он заметил, что дверь гаража закрыта. Весьма возможно, красный «мерседес» находится в гараже.

Соблюдая осторожность и оставаясь под прикрытием мощных ветвей, он поднес к глазам немецкий бинокль. И медленно осмотрел выходящие на восток и на юг окна дома.

В кухне, кажется, никого не было — окна темные, свет не горит.

В гостиной тоже темно.

Но кто-то же в доме есть?

В итоге он обнаружил хозяев в угловой спальне на втором этаже.

Мелинда, она же Мел Стейнер, была с каким-то блондинистым хлыщом лет сорока. Наверное, он и есть владелец «порше».

«Слишком много ошибок, — подумал он. — Целый букет ошибок».

Он понял, что его гонорар в семьдесят пять тысяч долларов только что удвоился, потому что он никогда не мочил двоих по цене одного.

Мясник направился к дому с пистолетом в одной руке и ящиком с инструментами — в другой. И ему опять нравилась жизнь, которую он для себя избрал.

Глава 108

Он отдавал себе отчет в том, что его могут заметить, — белый дом окружало открытое пространство, где все на виду. Он разглядел теннисный корт позади дома, который смотрелся, как пятачок зеленой глины. Может, это искусственное покрытие, которое так обожают любители тенниса в Мэриленде?

Салливан сосредоточился. Необходимо убить Мелинду Стейнер и ее любовника, поскольку тот окажется свидетелем.

И самому не попасть под пули.

Никаких ошибок.

Он медленно отворил деревянную переднюю дверь дома, которая оказалась незапертой. Люди, живущие в провинции, часто так делают. Ошибка. И еще он был уверен, что не встретит особого сопротивления, когда поднимется наверх.

«И все же никто ничего не может знать наверняка, так что, Майки, не стоит слишком расслабляться, не считай себя умнее всех».