Кроты ГРУ в НАТО
Шрифт:
Наиболее ценную документальную информацию по твердым топливам и их компонентам «Бернар» добыл через связи среди персонала американских фирм».
В мае 1964 года начальник Генерального штаба Вооруженных сил Советского Союза получил докладную записку от руководителя военной разведки. Содержание ее было совершенно секретным, исполнено в единственном экземпляре:
«Маршалу Советского Союза тов. Бирюзову С.С.
Докладываю:
Аппаратом ГРУ в Париже завербован источник, добывающий ценную и весьма ценную информацию и образцы исходных продуктов для производства
В период с 11 по 16 мая с.г. офицерами ГРУ с этим источником проведена работа в Москве в целях повышения эффективности его использования в наших интересах.
В ходе этой работы были организованы встречи источника с советскими специалистами в области твердых ракетных топлив и специальной химии.
По заключению Военно-промышленной Комиссии при Совете Министров СССР, эти встречи были весьма полезными…»
Генерал-полковник П. Ивашутин».
На этой записке начальника ГРУ Маршал Бирюзов написал кратко, но весомо: «Очень хорошо!».
Так что же случилось в Парижской резидентуре в эти два года? Кто этот весьма ценный источник «Бернар» и какова его роль в создании наших твердотопливных ракет?
Чтобы ответить на этот вопрос, хочу обратить внимание на фразу генерала Петра Ивашутина в приведенном ранее письме: «Аппаратом ГРУ в Париже завербован источник…»
Итак, Советский Союз не желал больше рисковать и зависеть от политической конъюнктуры — «ядерный меч» должен был стать разящим не только в речах Никиты Хрущева, но и в реальности. Государству, как воздух, нужны были твердотопливные ракеты. Над их созданием работали ученые, изобретатели, военно-промышленный комплекс страны и… разведка. Важны были любые сведения, которые смогли бы продвинуть научную мысль вперед, сократить время исследовательских работ.
В архивах Главного разведуправления сохранилось любопытное письмо. На нем в левом верхнем углу штамп очень высокого учреждения— Комиссии по военно-промышленным вопросам Высшего Совета народного хозяйства СССР.
Комиссия указывает начальнику ГРУ, что монография по материалам, используемым в США для ракет на твердом топливе, представит интерес для организаций оборонной промышленности. И далее обозначаются «технологические вопросы, которые должны содержать подробное описание». Думаю, что даже неспециалисту их перечисление в самом общем плане говорит о многом.
Здесь ученые хотели бы иметь описание «технологий и режимов изготовления материалов и деталей из этих материалов (лист, пластины, прессованные детали, лента для намотки, методика и режимы нанесения и т. п.)», а также «полные данные о физико-химическом составе, включая развернутые структурные формулы соединений».
Все это многообразие данных комиссия ВСНХ СССР надеется получить, как указано в письме, «по конкретным типам изделий ракетной техники, желательно по МБР «Минитмен».
Таким образом, перед военной разведкой была поставлена задача государственной важности, или, говоря современным языком, сверхзадача. По своей значимости в тот период она была соизмерима разве что с атомным проектом
Кому же выпала судьба решать эту сверхзадачу? Право же, не могу говорить за всю военную разведку. Уверен, ее решала не только парижская резидентура, но в данном случае в моем распоряжении находятся уникальные архивные документы и живые свидетельства участников тех дней именно на этом направлении. Они-то и дают мне право утверждать, что решающую роль сыграли именно мои герои — оперативный офицер Виктор Любимов и его агент.
Кто же этот агент, известный в сети парижской резиденту-ры ГРУ под псевдонимом «Бернар»?
Прежде всего, это крупный химик-технолог, занимавший высокую должность вице-президента крупнейшей, с мировым именем, фирмы США. Его деловые связи распространялись на такие фирмы-гиганты, как «Дюпон», «Аэроджет», «Маршал Ин-дастрис», «Тиокол».
Этот человек имел солидное положение в обществе, был независим, финансово обеспечен.
В одном из своих докладов руководству начальник французского направления генерал-майор Иван Чередеев писал: «От оплаты своих услуг Бернар отказывается…»
Теперь можно представить сложность задач, стоящих перед вербовщиком. Что мог предложить Любимов в качестве компенсации за ту трудную, опасную работу своему французскому «другу»? Да в сущности ничего. Однако, как говорят, пути господни неисповедимы.
Вначале они крепко сошлись, подружились. Человеческие симпатии — основа любой плодотворной работы. Во многом они были похожи друг на друга. Бернар — в общении живой, веселый, ум — гибкий, аналитический. Да, была разница в возрасте, солидная, в полтора десятка лет, но она не мешала общению. У Любимова к тому времени уже солидный опыт работы в разведке, коммуникабельность и обаяние, умение расположить к себе.
Психологически точно разведчик уловил нежные струны души Бернара — детские воспоминания и годы борьбы в рядах французских партизан. Эти темы были очень близки для Бернара.
Детство Бернара прошло в России. Он здесь родился и рос в семье французов, которые приехали преподавать язык. Революцию пережил на Дальнем Востоке. В 1920 году родители вернулись во Францию.
Он помнил мятежный Владивосток, японцев, американцев, националистов с плакатами: «Бей жидов— спасай Россию!» — и часто рассказывал об этом Любимову. Словом, считал Россию своей второй родиной и относился к ней с большой теплотой.
На пути их сближения и будущей совместной деятельности была еще одна сложность.
Дело в том, что Бернар являлся инженером-химиком, специалистом в области высокомолекулярных полимеров. И его фирма напрямую не вела исследовательские работы по твердым топливам. И излишнее внимание к таким закрытым темам могло вызвать подозрение.
В одном из своих отчетов Любимов сообщал:
«Москва. Центр. Васильеву
…Возможности Бернара базируются на его широких личных связях с целым рядом лиц в американских и французских компаниях; а также на том, что его завод работает по американской лицензии (70 % американского капитала) и поэтому имеет основание для обмена документацией.