Кровь ангелов
Шрифт:
Валерия слушает вполуха, а сама все силы тратит на то, чтобы спрятать замешательство и страх – не от Божественной Плоти, тот в данный момент не особенно хорошо соображает, а от стоящего рядом с ним существа, лишь внешне похожего на человека.
Кто бы мог подумать, что хоть один из них выжил!
И не просто выжил, а сохранил материал для размножения…
Насколько она помнит, после победы Ретир Освободитель приказал уничтожить всех, кто находился на подозрении. Сотни людей погибли, тысячи прошли тщательную проверку,
Чтобы не выжил ни один эрг…
Но все же «птенцы» проклятого Орлиного Гнезда уцелели.
И один из них стоит сейчас в нескольких шагах и сверлит Валерию подозрительным и недружелюбным взглядом – стоит ему заподозрить, что она поняла, догадалась, и ей не выжить, несмотря на всю подготовку, умения и знания Антрум Ноктурна. Нет, вряд ли он убьет ее сам, скорее всего это сделают воины ставшего одним из «птенцов» императора.
Пленка на лице, заторможенность, кислый запах – все признаки того, что хозяин таблиния, Мерцающего трона и всего Империума вступил в контакт с тем, что обычно именуется «яйцом».
Несколько часов, эти признаки исчезнут, и начнется необратимая симбиотическая трансформация…
– Конечно, мой государь, – вступает сивилла, как только Вальгорн замолкает. – Готова сделать все, что в моих силах, но для этого мне понадобится помощь сестер и уединение…
Она должна вырваться отсюда, для начала – из таблиния, затем – из дворца. Обязана передать информацию на Арканус, чтобы Старшие Сестры смогли приготовиться к тому, что их ждет.
Эпоха правления Драмиция как раз была отмечена «кострами ведьм».
Интересно, с какого рода «птенцом» она имеет дело, насколько давно он находится в симбиозе с эргом? Маленький рост, уродство… других признаков она не помнит, слишком давно читала материалы по Орлиному Гнезду, да и не особенно внимательно, никогда не думала, что они пригодятся… и горб, да, горб!
Выходит, что перед ней «оперившийся», достигший зрелости враг.
Очень опасный враг, невидимый для ирунаре, поскольку более не принадлежит к человеческому роду, куда более сильный и быстрый, чем любой из воинов-полулюдей или убийц-гомункулов, способный наводить на тех, кто находится рядом, определенные эмоции…
И это только то, что она о нем помнит.
– Хм, хорошо, иди к себе, – говорит Вальгорн. – Через час придешь и доложишь… Понятно?
Валерия кланяется, думая о том, чтобы только сердце билось ровно, что дышать надо как обычно, и вовсе не глядеть на дворцового управителя, ведь не к лицу сивилле обращать на него внимание.
Малейшее подозрение со стороны «птенца», и она умрет.
– Да, мой государь… – теперь развернуться и шагать к двери, медленно, очень медленно, с достоинством.
Пройти между стражами-варварами и не ускорить шаг даже в коридоре.
Проклятие на всю человеческую память, но как
Ладно, об этом потом, сейчас нужно понять, как вырваться отсюда.
Просто так ее не выпустят – это понятно, еще три недели назад, когда сивиллу только перевезли во дворец, Валерия поняла, что это нечто вроде заключения, только очень комфортного.
Никакой связи с внешним миром, никакой возможности выбраться.
Обратиться к находящемуся здесь же, во дворце, Луцию, чтобы тот через третий глаз связался с другими жрецами, а те – передали сведения о том, что произошло, на Арканус?
Нет, не годится, верховный понтифик слишком труслив и не поверит ей, решит, что сивилла попросту рехнулась – какое Орлиное Гнездо, какие «птенцы»? Кроме того, попытка обратиться к Каелуму наверняка будет замечена… и пресечена дворцовым управителем.
Фактически он хозяин огромного здания.
А значит – придется обойтись собственными ресурсами.
Валерия спокойно, не торопясь, добирается до отведенных ей покоев, охраняемых парочкой преторианцев из Первой «Божественной» когорты. И только оказавшись за створками, сделанными из белого «костяного» дерева с Таэды и украшенными богатой резьбой, она вздыхает с облегчением.
Все следящие устройства они обнаружили еще в первые дни, и заглушить их – дело минут.
– Данжела! – зовет сивилла. – Нас ждет ответственная работа!
– Да, моя госпожа, – вышедшая навстречу послушница склоняет белокурую голову.
Пять минут, потраченных на возню с небольшими и легкими в управлении приборами, и микрофоны с камерами благополучно слепнут и глохнут как минимум на час. А это значит, что Валерия может отдать вроде бы безобидный приказ, который тем не менее никому из чужих слышать нельзя.
– Позови Фандиру, – велит она Гизли, второй послушнице.
Вскоре перед Валерией стоит невысокая полноватая женщина со следами ожога на круглом лице, бесцветными волосами и затаенной опаской в ярко-ярко-синих глазах – во всем, кроме них, типичный гомункул, изготовленный на одной из биофабрик Фонса.
– Ну что же, – говорит сивилла. – Освободим своего демона, чтобы сразиться с чужими… Двенадцать огненных колесниц торили свой путь среди мглистой ледяной бесконечности.
Фандира вздрагивает, по телу ее проходит судорога.
Она прижимает руки ко рту, а глаза ее вспыхивают голубым огнем, настоящим, ярким, живым. Взгляд изменяется, плывут очертания фигуры под одеждой, начинает трансформироваться лицо.
Служанку сгибает пополам, она падает на колени, опускает голову, а когда поднимает ее, то перед Валерией оказывается золотокудрая и изящная женщина, фемина императора Нервейга.