Кровь эльфов
Шрифт:
В тот же миг воспоминания затопили разум Серрина. Он увидел порт с парусными кораблями и далекую линию горизонта, почувствовал теплый, ласковый ветер над лазурной водой, заметил снежно-белый цвет собственной туники и Кристен, стоящую рядом с ним. Он не слышал слов, но видел, как что-то говорит ей, указывая пальцем, а она пишет на куске шкуры, используя вместо ручки заостренный тростник. Серрин едва успел сообразить, что она тоже эльф, как картина перед его глазами померкла.
Потом он увидел себя одиноко сидящим за грубым деревянным столом, на котором стоят восковые свечи, едва разгоняющие сумрак
Найэль отпустил эльфа, и побледневший Серрин снова задрожал.
– Дешевый трюк, - взревел он, - ты манипулируешь моим сознанием! Этого не было. Не было, не было!
– Все, что ты видел, - правда. Когда-то ты был ее учителем. Тебя мучили сомнения, тебе казалось, что ты нарушаешь свой долг. Я полагаю, отголоски этих мыслей преследуют тебя и сейчас: ведь и здесь ты намного старше, чем она. Тогда, в иные времена, ее выдали замуж против воли. Ты видел лишь два эпизода. Она так страдала, что даже не хотела переходить в следующий цикл. Именно поэтому теперь она воплотилась в человека, а не в эльфа. Ей пришлось сделать шаг назад по Дороге Духа, но она была готова заплатить такую цену за вас обоих. На этот раз все возможно. В вашей разлуке нет необходимости. Вам дан шанс все исправить.
– Я не понимаю. Что мне теперь делать?
– спросил Серрин.
– Даже если бы я знал, то не ответил бы на этот вопрос. Не мне идти по другой дороге. Однако если ты не сможешь вернуть хотя бы часть любви, которую она испытывает к тебе, в следующий раз твой путь будет куда более трудным.
Они молча пошли обратно к машине.
Прежде чем открыть дверцу, Серрин произнес:
– Я ничего не понимаю. У меня в голове все перепуталось.
– Попытайся забыть о голове, - просто ответил Найэль и сел на переднее сиденье.
И под лучами утреннего солнца автомобиль медленно покатил вниз по склону.
30
Серрин допил кофе и посмотрел в зубчатое небо Манхэттена. Так много требовалось осмыслить... И хотя он чувствовал, что ему это под силу, эльф понимал, что еще не сделал ни одного шага на этом пути.
Они навещали Майкла, много с ним разговаривали.
– Я же сказал вам, что англичане пуленепробиваемые, - шутил Майкл. Мне потребуется поддержка для спины еще на некоторое время - а может быть, и навсегда, - но остальное в порядке.
Он уже заказал билеты в Солнечный Город - ему хотелось поскорее вырваться из больницы. Ожидая, когда Майкл поправится настолько, что сможет выдержать перелет, Серрин, Том и Кристен долгие часы проводили в постелях, отсыпаясь после перенесенных приключений. Сказывалось физическое и эмоциональное перенапряжение. Найэль отвез их обратно в Берлин и исчез. Серрину так и не удалось узнать его имя, не говоря уже о намерениях и планах. Возможно, Серрину действительно лучше было не знать его имени, однако ему все равно не нравилось, что он остался в неведении.
Эльф был практически разорен. Он снял почти все деньги со своего счета, чтобы расплатиться
А вот как исправить ситуацию с Кристен, Серрин не знал. Он попытался рассказать ей то, что открыл ему Найэль, но девушка ничего не поняла - хотя и поверила всему до единого слова. Это не удивило Серрина. Что он знал о себе до того, как ему показали эти глубокие, древние воспоминания? И все же сложившаяся ситуация беспокоила. Его одновременно притягивала и отталкивала возможность узнать - кто, где, когда и почему. В некотором смысле Серрин теперь не понимал, как себя вести с Кристен. Майкл попытался мягко объяснить ему, что девушка начинает все больше нервничать и переживать; впрочем, Серрин и сам это видел.
Он вспомнил слова Магеллана о том, что ты начинаешь серьезнее относиться к окружающему тебя миру, когда знаешь, что сюда еще вернешься. Однако для Магеллана это превратилось в манию, близкую к безумию, в безоговорочную веру, что наступит день, когда эльфийская раса займет главенствующее положение на Земле. Серрину совсем не хотелось стать жертвой подобных иллюзий.
А кроме того, был еще Том, который постепенно начал возвращаться к нормальному состоянию, но все равно большую часть времени проводил в одиночестве, словно наслаждался своим новым "я". Серрин догадывался, что всякий раз, когда Том делает какое-то движение, его охватывает восторг и изумление, словно он стал свидетелем и участником настоящего чуда. Серрин был очень рад за Тома, в самом деле рад, но в каком положении оказался он сам?
Эльф, чье имя ему не дано знать, уничтожил Лютера. Да, он заявил, что смог попасть внутрь монастыря только благодаря Тому, но Серрина почему-то не удовлетворило это признание. Так или иначе, они оставили за собой горы трупов, и Серрин не надеялся, что когда-нибудь сможет забыть ужас и бессилие, которые ему пришлось пережить при встрече с Лютером.
Однако его беспокоило что-то еще. Нечто невнятное, аморфное, он это почувствовал или увидел, но никак не мог вспомнить, не мог успокоиться и не спал по ночам, часами ворочаясь без сна в своей постели. Это было так же мучительно, как если бы он забыл свое имя. Серрин болтал в руке чашку с остатками кофе, с тоской глядя на остывшую жидкость, когда наконец понял, в чем дело.
"Здесь, конечно, процесс развивается побыстрее".
И дело не в том, что один из металлических ящиков оказался пустым. Матанас уничтожил не все.
Что же произошло на самом деле?
Серрин не слышал, чтобы в программах новостей что-нибудь говорили о синдроме зомби в Германии. Так что же имелось в виду под словом "здесь"? Возможно, был еще кто-то, у кого в распоряжении находились ящики со страшным вирусом?
"Нет, это невероятно, - подумал Серрин.
– А так ли невероятно?"