Кровь фей
Шрифт:
— Беатия, спиной к спине!
Уловил её поспешный кивок и через пару мгновений ощутил тепло её тела. «Держись», — с тревогой и заботой, каких не ждёшь от аргеновой палочки, сказала Айя. Лэннери кивнул и принялся ждать.
Хлопающие крылья, вытянутый узкий клюв, когти, казавшиеся окровавленными в лучах Алой Звезды. И глаз — горящий, внимательный глаз посреди лба. Птица подлетала ближе и ближе к Лэннери, а за ней другая, третья, много их. Он прицелился, выстрелил прямо в туловище, покрытое серыми перьями; ещё луч — и взлетела, подняв фонтанчики крови, голова второй птицы;
Это была настоящая бойня. Птицы кидались со всех сторон, и, когда небо слишком быстро потемнело, Лэннери сообразил, что виной тому не приближение ночи. Сверху спускался десяток птиц во главе с самой крупной — возможно, вожаком нечисти. Оперение вожака было темнее, чем у остальных, а клюв длиннее; его огромный глаз, не мигая, уставился на Лэннери.
— Беатия, вместе! — крикнул он. Развернувшись к нему лицом, заметив, куда он смотрит, соратница вскинула руку одновременно с ним, из палочек выскочили два белых луча — словно вспышки молний в грозовом небе.
— Пер-кусса! — сорвалось с губ Лэннери. Он стрелял, не помня себя, снова и снова. Воздух как будто сгустился, дышать стало трудно, сердце билось в груди, как сумасшедшее. Блеснувший белым луч, отлетевшее птичье крыло, брызги крови, попавшие на лицо. Некогда вытереть! Когти, мелькнувшие перед глазами. Прыжок в воздухе в сторону, быстрый взгляд на Беатию, затем на врагов.
Вожак. Ему удалось избежать выстрелов Лэннери и оттеснить того от Беатии. Она сражалась в одиночестве, но пока удача была с ней, и окровавленные трупы нечисти летели вниз, точно мешки с деревенским навозом. Зато двое или трое кружили за спиной у Лэннери. Не нападали — по-видимому, только следили, чтобы он не улетел от вожака.
Луч. Другой. Третий. Бесполезно! Лэннери чувствовал, как мелко дрожит от усталости и голода его рука. Стоит ему промедлить, перестать нападать, как он окажется в роли защищающегося. Вожак скогтит его, Лэннери, и разорвёт на части так же легко, как сам фей убивал птиц.
Ещё пара белых вспышек, и снова неудача.
— Вин-ци! — выкрикнул Лэннери, отчаявшись попасть в увёртливого противника убийственным лучом. Серебристые путы не успели обвиться вокруг кривых, растопыренных когтей — порвались, как нити, и полетели вниз.
Нити.
Лэннери думал об этом, когда настал его черёд уворачиваться, нырять вниз и лучами отбивать атаки. Передышка — и он завёл руку назад, рванул шнурки котомки. Скорее, скорее! Что же она не открывается? Вожак заклокотал, взмахнул огромным крылом. Так близко! От него пахнуло смрадом.
— Соом-ну! — Сонное заклинание задело вожака вскользь. Его глаза на миг затуманились, и Лэннери выстрелил — вожак опомнился, ушёл от луча, что-то хрипло крикнул — Лэннери глянул через плечо — кто-то из птиц хотел помочь, но застыл на месте. Лэннери закрутился волчком, пусть и не так быстро, как Лейя, и парой удачных выстрелов чуть не ранил вожака. Тот растерялся.
Судорожный рывок, и — наконец-то! — котомка распахнулась. Всё полетело вниз, отвлекая птиц — свиток Аргалена, пустые кувшинчики от росы. Клубок! Лэннери рванулся к нему, подхватил, прижал к груди. Вдруг воцарилась тишина, и в ней Лэннери опять услышал биение собственного сердца, казалось, где-то в горле. Кэаль Справедливая, помоги!
Магия фей — то, что наполняет их целиком, даже волосы. А если это магия не просто феи, а Белой Наставницы…
…поистине, она способна творить чудеса.
Лэннери ухватил клубок за нить. Отбил три атаки лучами, пока она разматывалась, сверкая серебром. А потом бросился вплотную к вожаку. Тот даже опешил. Не теряя времени, Лэннери взмахнул нитью, захлестнул когти, заметался вокруг противника, как вихрь. Бессильно опустились крылья нечисти, из горла вырвался слабый, испуганный писк, словно у малого птенца. Лэннери услышал шум рассекаемого воздуха, оглянулся — прямо перед его носом щёлкнул острый клюв. И тут же птица, ринувшаяся на помощь вожаку, испустила пронзительный крик. Луч, как белое лезвие, высунулся из её груди.
— Беатия! — обрадовался Лэннери.
Птица рухнула, открывая его взгляду фею — на платье пятна, на туфлях пятна, даже волосам уходящая Алая Звезда придала красноватый оттенок.
— Смотри! — Она указала палочкой мимо него.
Сзади вожак хрипел и бился в путах волос Наставницы, но вырваться не мог. И глядя на него, замерли остальные птицы, которых было не меньше десяти. Этой картине не хватало последнего штриха, и Лэннери нанёс его. Целя палочкой в единственный глаз нечисти, он выдохнул:
— Пер-кусса!
Луч вошёл в чёрный, круглый зрачок. Страшный вопль едва не оглушил Лэннери. А голова вожака взорвалась изнутри, окатив фея с ног до головы ошмётками и кровью. Враг забился в агонии, разрывая, наконец, магические путы — но было уже поздно.
— Что творится с остальными!.. — прозвенел ликующий вопль Беатии.
Лэннери огляделся, слыша предсмертный хрип и клёкот со всех сторон. Никто, кроме вожака, не был ранен, но всех выгнула предсмертная судорога. А когда его изуродованный труп камнем полетел вниз, за ним последовали и другие.
Лэннери утёр лицо, скривился от мерзкой вони и пробормотал:
— Прости, Моозза. Мне пришлось это сделать.
— Что ты там бормочешь? — Беатия подлетела ближе, принюхалась. — Надо же, навоз пахнет и то приятнее, чем их мозги.
— Мозги? — переспросил Лэннери.
— Ну да, они на тебе везде. Даже на крыльях.
Алая Звезда скрылась, и небо медленно залила чернильная темнота.
— Что ж, — негромко откликнулся Лэннери, — значит, придётся мне долго чиститься.
Трупы нечисти были сожжены в белом пламени, а затем феи привели себя в порядок и полетели дальше. В животах беспрестанно бурчало от голода, и в конце концов, Лэннери и Беатия нашли какие-то вялые, невкусные тёмные ягоды на чахлом кусте и были вынуждены подкрепиться ими. Ягоды чужеродным месивом из мякоти и косточек легли в желудок, но хоть бурчанье прекратилось.