Кровь и память
Шрифт:
Госпожа Бенч была вынуждена ускорить шаг, чтобы поспевать за супругом.
— Ты ему веришь? — задыхаясь, спросила она.
— В то, что Фелроти пал? Верю. Правда, не в то, что именно там произошло. Кайлех не настолько безрассуден, чтобы напрасно обагрять руки кровью. Джессом забывает, что север я знаю, пожалуй, лучше всех остальных. Нет, дело тут явно нечисто. Мне вспоминается предостережение Лейен и твои подозрения насчет нашего короля — пожалуй, ты была права.
— Что же нам делать?
— Ничего. Всегда быть начеку, сейчас это самое главное.
Селимус
— Я вынужден согласиться с тобой: Эрид Бенч не представляет для меня никакой опасности. Можно распустить соглядатаев, которые ведут за ним слежку. А теперь давай займемся другим делом. Я хочу, чтобы ты доставил Валентине мое письмо. Судя по всему, Лейен, или Фарил, или как там она себя называет, не смогла убрать Илену и, возможно, не станет следовать моим указаниям, хотя ей было велено отправиться в Бриавель. Придется рассчитывать на Аремиса. Хотелось бы надеяться, что он все-таки расправится с этой девкой из клана Тирсков. Я хочу, чтобы ты написал письмо под диктовку.
— Разумеется, сир, — ответил Джессом и, взяв свиток пергамента, стал выбирать гусиное перо поострее. — Я готов, ваше величество.
Селимус подошел к окну и выглянул во двор.
— Моя дорогая Валентина! — начал он. — Нет, постой! Напиши по-другому. Любимая Валентина! — поправился король и, слушая, как поскрипывает перо канцлера, продолжил: — Надеюсь, вы пребываете в добром здравии, и нисколько не сомневаюсь, что вы заняты делами государства так же, как и я. Вы уже видели ту превосходную кобылицу, отправленную вам в подарок? Полагаю, что она смиренно приняла свой новый дом и свою новую хозяйку, самую прекрасную и щедрую из всех. Мне будет приятно услышать ваше мнение о ней. Понравилось ли вам имя, которое я выбрал для нее? Уверен, вы с ней подружитесь и проведете немало счастливых минут в прогулках по прекрасным лесам, окружающим Веррил.
Селимус сделал паузу, давая канцлеру возможность поспевать за диктовкой.
— Дорогая Валентина… как думаешь, я не слишком тороплюсь?
— Нет, сир, все превосходно, — ответил Джессом, добросовестно записывая любовное послание короля.
— Дорогая Валентина, — повторил Селимус. — Тешу себя надеждой, что вы понимаете, как страстно я желаю связать нас как можно скорее узами брака. Со дня первой встречи с вами я думаю только о нашем супружеском союзе, который сплотит наши королевства в вечном мире и гармонии.
Джессом быстро водил пером по пергаменту.
— Может, будет уместно написать далее нечто похожее на нежную угрозу? — деликатно предложил он.
— Ты удивительно хорошо меня понимаешь, — усмехнулся король. — Действительно, нужно приправить это письмо тонким предостережением. Дай-ка соображу, — задумчиво произнес Селимус, продолжая разглядывать двор. — Вот, придумал. Однако, главной угрозой миру, моя дорогая, является время. Этот выскочка северянин — король Кайлех, как он осмеливается называть себя, — пролил благородную кровь Моргравии, злодейски умертвив герцога Фелроти и все его семейство. Уверен, вы разделите вместе со всеми обитателями Моргравии скорбь, вызванную трагической гибелью этого славного аристократического рода. Мы предпринимаем шаги по укреплению границ на севере, но Кайлех, похоже, вошел во вкус, испробовав моргравийской крови, и, чувствуя уверенность
Король отвернулся от окна и с улыбкой посмотрел на Джессома. Валентине ни за что не устоять перед такой лучезарной улыбкой, подумал канцлер.
— Превосходно, сир! Может, следует добавить дату?
— Верно! Перечитай последнюю строчку!
Джессом послушно выполнил пожелание Селимуса.
— Отлично! Продолжаем. Я назначил дату — пусть это будет последний день весны. Вы станете весенней невестой, и страна расцветет, заново возрождаясь к жизни. Именно такие чувства вы и внушаете мне, Валентина, наполняя мою душу радостью обновления.
Король снова сделал паузу, обдумывая заключительные строки письма.
— Мой человек доставит вам документ, на котором вам нужно лишь поставить вашу подпись, и после его возвращения я начну приготовления к нашему бракосочетанию, дню, когда народы Моргравии и Бриавеля объединятся наконец к взаимной радости. Наши враги, несомненно, побоятся нашего могущества, моя дорогая. Никто не сможет угрожать нашей великой империи.
Селимус довольно потер руки.
— Можешь закончить письмо по своему усмотрению!
— Я немедленно завершу его, ваше величество.
— Пусть посыльный дождется ответа. Думаю, на дорогу туда и обратно уйдет всего несколько дней, верно?
— Если тому будет сопутствовать погода, сир.
— Проследи за этим.
Канцлер принялся приводить в порядок письменные принадлежности.
— Кстати, что там сейчас в Фелроти? — поинтересовался король.
— Я отправил надежных людей привести все в должный вид и замести ненужные следы.
— Тела?
— Будут сожжены.
— Прекрасно. Надеюсь, ты оставишь свидетельства того, что это дело рук варваров-горцев?
— Об это уже позаботились, ваше величество.
— Спасибо, Джессом. И хотелось бы как можно скорее получить донесения от твоих людей.
Селимус был доволен, все шло согласно плану. Улучшить прекрасное настроение могла бы близость с женщиной.
— Распорядись, чтобы ко мне привели Амелию.
— Как пожелаете, сир. Думаю, что ее синяки уже сошли, — пробормотал Джессом, кланяясь и выходя из королевских покоев.
Глава 28
Несколько человек с озабоченным видом стояли у края огромной ямы. Одни нервно почесывались, другие переступали с ноги на ногу. Никто не знал, что сказать и как истолковать представшую их взглядам картину. В яме должно было находиться четыре смердящих трупа, а оказалось всего три.
— Приведи кого-нибудь, кто был тогда здесь! — прорычал главарь.
Очевидца привели через несколько минут.
— Сколько тел тут было?
— Четверо. Трое мужчин и одна женщина, — последовал ответ.