Кровь и туман
Шрифт:
– Ну да, – я скептически фыркаю. – Осталось только раздобыть хранителя.
– Кстати, об этом я тоже думал…
– Бен! – вскрикиваю я, перебивая. – Ты головой чисто из принципа не думаешь?
– А что? – Бен искренне не понимает причину моего возмущения, и это бесит меня ещё сильнее.
– А то, что я вообще-то никому ничего не рассказываю, хотя очень хочется! Молчу, потому что не хочу подвергать опасности тебя и Нину. Ты не думаешь о том, что у людей возникнут вопросы, если ты вдруг скажешь: “О, а вы не знали? Я, кстати, изменил настоящее!”.
– Я…
– Знаю,
Бен вдруг кардинально меняется в лице. Переставая пытаться найти оправдание своему поступку, теперь он выглядит так, словно виноватая здесь я.
– Во-первых, всё, что я сделал – это сказал Марку, что ты выпустила Тая и тебя нужно прикрыть. Не знаю, кого ты пытаешься до сих пор во мне разглядеть, но я не козёл отпущения, чтобы считать нормальным на меня срываться.
Всё это Бен произносит совершенно спокойно, что сильно контрастирует с тем, что испытываю я.
– Извиняться не собираюсь, – огрызаюсь я, хотя в этом уже нет ни смысла, ни необходимости.
– Не очень-то и хотелось, – Бен окончательно покидает кровать, перемещаясь на подоконник. Там он обхватывает колени, прижимая их к груди, и устремляет взгляд в окно. – Предлагаю сегодня пройтись по тем, кого в нашем настоящем не было. Таких тут пол-штаба, кстати, но до большинства мы доберёмся потом, по ходу дела, а пока можно заняться знакомыми и друзьями.
Я веду себя, как свинья, а Бен всё равно помогает мне.
В конце концов, мне не хватит ни денег, ни времени, ни возможности, чтобы расплатиться с ним по таким большим счетам.
– Например, твоими. Ты уже видела Марью?
Я киваю:
– Девочка с зелёными волосами.
– Так вот, как ты говоришь, девочка с зелёными волосами – твоя протеже.
– Серьёзно? – новость не то, чтобы шокирует, но заставляет задуматься.
– Как сердечный приступ, – Бен поигрывает бровями. – Она в штабе всего четыре месяца, и ты была той, кто помогал ей на первых порах, когда девчонка только принесла клятву. Марья тебе разве что в рот не смотрит.… Знаешь, это даже немного обидно. У меня вот нет личного поклонника, а я, между прочим, подольше некоторых в стражах хожу!…
Это так странно. Я никогда не была и не стремилась стать чьим-то примером для подражания, а потому сейчас мне сложно разобраться в своих чувствах. С одной стороны, это, конечно, гордость. Кто-то хочет быть такой, как я – значит ли это, что в этом мире я что-то вроде героя? Но с другой, сколько ответственности это теперь накладывает на меня и мои поступки! Я не могу пускать всё на самотёк, зная, что кто-то со стороны всегда наблюдает за мной с нескрываемым желанием перенять опыт.
– Я недавно столкнулся с ней в коридоре, мы разговорились, – продолжает Бен. – Она сказала, что ей очень повезло, что вокруг тебя одни парни: брат Артур, Ваня, Даня. Ты всегда хотела иметь сестру, поэтому разрешила ей тусоваться рядом с собой и отнеслась благосклонно к её желанию у тебя учиться.
– Это всё – её слова? – уточняю я.
Бен переводит взгляд с окна на меня:
– Нет. Марья сказала – твои.
Здесь у меня
Я дам шанс этому настоящему, и кто знает, может Вселенная, заметив, что я играю по её правилам, позволит мне наконец перестать бояться и снова начать жить?
***
– И куда мы идём? – спрашиваю я.
В одной ладони Власа моя рука, в другой – здоровенная клетчатая сумка. На губах – сладкая, немного коварная, но безумно обаятельная улыбка.
– В твоё любимое место, – отвечает он.
Мы выходим на улицу. Я поднимаю глаза на небо, и у меня разом пропадает весь воздух в лёгких. Звёздное, освещённое почти полной луной, оно выглядит по-сказочному нереальным.
– Идём.
Влас тянет меня за собой, и чем ближе мы подходим к пожарной лестнице, тем тяжелее мне становится перебирать ногами.
Кажется, я догадываюсь, какое место любит здешняя Слава.
– На крышу? – с надеждой на отказ уточняю я.
Влас кивает. В панике я сильнее стискиваю его пальцы.
– Знал, что тебе понравится, конечно, но ты мне сейчас что-нибудь сломаешь, если не ослабишь хватку, – всё с той же улыбкой произносит Влас.
Я разом разжимаю все пальцы. Влас выходит чуть вперёд, чтобы ступить на лестницу первым. Я слежу за тем, с какой лёгкостью и непринуждённостью он перебирает ржавые ступеньки в своих чёрных кожаных сапогах, и с каждым его шагом во мне всё с большей прогрессией возрастает желание убежать.
– Слава? – окликает меня Влас.
Чтобы поднять голову и взглянуть наверх, мне требуется приложить немало усилий. Влас преодолел уже полпути, пока я всё ещё топчусь на месте. Не удивлюсь, если раньше я бежала на крышу быстрее его – именно поэтому, должно быть, сейчас он так удивлён.
– Уже поднимаюсь, – я салютую Власу оттопыренным в кулаке большим пальцем. – Уже в пути, блин, – добавляю себе под нос. – Сейчас, только парашют прихвачу и чиркну пару строчек в завещании.
Ноги и руки дрожат одинаково. Вместе с ними ходуном идёт лестница. Влас исчезает за краем крыши, и я наконец позволяю себе выругаться матом. Главное, не смотреть вниз. И наверх, пожалуй, тоже. И вообще лучше передвигаться на ощупь; так, по крайней мере, если я вдруг сорвусь, то пойму об этом не раньше, чем меня расплющит по земле.
Преодолевая пролёт за пролётом, я вспоминаю похожий вечер, когда собственноручно загнала себя на эту же лестницу в попытке проверить, не изменилось ли моё восприятие высоты после первой миссии. Тогда меня спас Бен. Здесь выкручиваться придётся самой.
Не знаю, сколько времени мне требуется на подъём, но я делаю больше перерывов, чем должна. Когда наконец оказываюсь на крыше, Влас уже расстелил клеёнку и плед, разложил скромный ужин, установил две переносные лампы. Теперь лежит на спине, сложив руки под голову, и разглядывает звёзды.