Кровь или семьдесят два часа
Шрифт:
Она не забыла совет Матрены. С годами ей придется овладевать искусством достигать благих целей путем черной магии.
Ее первый опыт можно было назвать удачным. Тем далеким летом она с болью смотрела, как ее Дича выходил после вступительного экзамена по химии. Это была его вторая попытка поступить в престижный мединститут. С красным дипломом фельдшера, ему было достаточно сдать на отлично лишь основной предмет. Год назад, когда они еще не были знакомы, он поставил все на ключевую физику. Получи он тогда пятерку, автоматически поступил бы без дальнейших экзаменов. Но комиссия придралась к какому-то пустяку и поставила четверку. Следующим было сочинение. К нему Дича не готовился и благополучно его провалил.
В этот раз он штудировал все предметы, но химию, которая теперь заменила
— Если бы в природе была такая реакция, то нельзя было бы кипятить воду в медной посуде. Вода просто разъедала бы котелки! — почти кричала она, красуясь перед присутствующими своим остроумием.
Расстроенный Дича пошел в туалет, чтобы облегчить душу, да обдать лицо холодной водой. Пока он занимался своими мужскими делами, Вича прошмыгнула в экзаменационную комнату.
— Как твоя фамилия? — спросила женщина у входа.
— Дичина, — не задумываясь ответила Вича, обводя комнату внимательны взглядом.
— У меня такой в списках нет.
— Наверное я, что-то напутала, — ничуть не смутилась девушка. Она сладко зевнула во весь рот и даже не попыталась прикрыть его ладошкой.
— Ворону не проглоти, — съязвила вторая экзаменаторша.
У проверяющей списки Вичино поведение вызвало неконтролируемое раздражение.
— Вон отсюда! — сорвалась она. — Какие дебилы только не хотят пролезть в наш институт! — неслось вслед.
Ее нервозность передалась всем находящимся в комнате.
Бодро отвечающий абитуриент вдруг начал запинаться на каждом слове. Но принимавший у него экзамен заведующий кафедры этого даже не заметил. В его голове чудесным образом стали складываться в общую картину мелкие детали поведения его жены, которым он раньше не придавал значения. Через минуту он уже не сомневался в том, что она ему давно изменяет. И не с кем-нибудь, а наверняка с молодым ловеласом из нынешних абитуриентов. Жена была ассистенткой на его кафедре и вела подготовительные курсы по химии для поступающих в институт. Именно с тех пор он и стал замечать изменения в поведении жены. У нее все чаще по вечерам болела голова, а их и так нечастая близость стала случаться все реже и реже. Думы о том, что его жена развлекается с одним из молодцев, посещавших ее занятия, вытеснили все остальные мысли из его головы.
«Чему тут удивляться? — желчно рассуждал он. — Одного взгляда на состав учащихся этих курсов уже достаточно.
Сплошь потерявшие стыд санитары, да избалованные слабым полом выпускники медучилищ! Я уже не говорю об отслуживших в армии хлыщах, истосковавшихся по женскому телу. Не удивлюсь, если прямо во время лекций они пожирают ее своими голодными глазами и, засунув руки под парту, играются со своей разбушевавшейся плотью».
Перед заведующим сидел растерянный молодой человек.
Статный красавец, как нарочно, был при полном параде. Откуда этому дембелю было знать, что гладко отутюженная форма сослужит ему дурную службу? Взгляд экзаменатора был прикован к его армейским значкам за успехи в боевой и политической подготовке. Воспаленный ревностью мозг рисовал одну непристойную картину за другой…
Невеселые мысли зрели и в головах женщин. Одна думала, что вот такая же тупая и смазливая пустышка, которая даже не может запомнить дату своего экзамена, отбила у нее жениха.
«Я столько промучилась с ним, пока не сделала из него настоящего мужчину, — терзалась она. — И все для какой-то «сикалки», которая пришла на все готовенькое!?» В памяти всплыли их первые неудачи в постели. Ее избранник был настолько легковозбудим, что о долгих любовных играх не могло быть и речи. Стоило ей лишь коснуться его напряженной плоти, как он тут же извергал себя в ее ласкающую ладонь. Попытки продлить волшебные минуты ожидания близости ни к чему не приводили. Однажды она не позволила ему раздеться и ласкала его упругое тело поверх одежды. В тонком нижнем белье она извивалась в его крепких руках и была на верху блаженства. Сквозь джинсы она ощутила его набухшее желание и в страстном порыве стала тереться об него. Она прижималась к своему любовнику все сильнее и сильнее, пытаясь слиться с ним в единое целое. Вдруг низом разгоряченного живота она почувствовала пульсирующие толчки под толстой джинсовой тканью. Все было кончено. Ее необузданная страсть в который раз не нашла выхода. Но любовь заставляла ее идти на новые жертвы, терпеть и не сдаваться. Чтобы снизить его чувствительность, она решила прибегнуть к помощи презервативов.
— Одень их сразу два, а лучше три! Но он не успевал одеть и одного. Нетерпеливый любовник был тут же готов и изливал всю свою страсть внутрь резинового изделия, так и не войдя в ее жаждущую плоть. Женщина с ангельским терпением успокаивала его. С трудом подавляя желание близости, она стойко переносила эти постоянные фиаско.
И вот однажды она решилась на последнее средство. Устав от бесплодных попыток, она пустила в ход свои химико-фармакологические познания. Тогда-то наконец, была познана радость близости со своим избранником. Аппликации местного обезболивающего раствора на его внушительного размера член возымели чудодейственный эффект. Втайне от него она постепенно уменьшала концентрацию раствора до тех пор, пока ее партнер не дарил ей блаженные минуты, обработав свои чресла обычной водой. Он был благодарен ей за ее терпение и заботу и любил ее еще больше. Дело шло к свадьбе. Все подруги на кафедре завидовали ей. Жених встречал ее каждый вечер под дверями как послушный бычок.
«Стоп! А я-то все не могла понять, где он нашел свою нынешнюю при-хе-хе, — вдруг осенило ее. — Конечно! Встречая меня после работы, он терся среди абитуриенток, толпившихся перед кафедрой в ожидании начала подготовительных занятий.
Одна из них и увела его», — уже не сомневалась экзаменаторша.
Позабыв о списках поступающих, женщина как во сне, не отрываясь, смотрела на дверь, за которой только что скрылась пустоголовая вертихвостка. Бессильная злоба закипела в ней.
Теперь в каждой женской особи, входящей в эту дверь, она будет видеть свою разлучницу.
Вторая экзаменаторша не замечала происходящей с ее коллегами метаморфозы. Она сама была поглощена невеселыми думами. Наконец до нее дошло то, в чем она никак не хотела себе признаться. Ее молодой любовник просто использует ее, чтобы пропихнуть свою двоюродную сестру к ним в институт.
«Да и сестра ли она ему вообще?» С его слов, они вместе с родственницей поступали к ним в прошлом году, и ему повезло больше. Преподавательница вспоминала, как симпатичный первокурсник пристально смотрел на нее во время лекций по химии и оказывал недвусмысленные знаки внимания на практических занятиях. В глубине души она понимала, что он слишком молод и привлекателен для нее. Сама она была не так красива, чтобы сводить с ума совсем юного поклонника. Но со временем она убедила себя в том, что ее сексапильность и пышные формы с лихвой компенсируют недостаток красоты и свежести. Находясь рядом с ним, она замечала его волнение и учащенное дыхание. Да и сама она начинала нервничать в его присутствии, ее сердце куда-то проваливалась, как будто она качалась на качелях. Это милое юное создание теперь занимало все мысли преподавательницы. Сладостная невысказанность между ними копилась и бурлила как лава в готовом к извержению вулкане.
Женщина вспомнила тот вечер, когда их чувства прорвали плотину условности и затопили их всепоглощающим потоком.
Он, как обычно, остался помогать ей расставлять реактивы по местам. С колбами и склянками в руках они теснились перед огнеупорным шкафом и неуклюже мешали друг другу. Ее полная, высоко поддерживаемая бюстгальтером грудь выдавалась далеко вперед. Белый халат стеснял движения. Она расстегнула его, и смущенный студент увидел полупрозрачное бледно-лиловое платье, сквозь которое откровенно просвечивало ажурное нижнее белье. Они молча и сосредоточенно продолжали расставлять реактивы. Каждый раз, когда она поворачивалась за новой порцией склянок, неизменно задевала усердного помощника своим необъятным бюстом. Ее набухшие от возбуждения соски стали настолько чувствительны, что, несмотря на одежду, даже легкое прикосновение к юноше вызывало непроизвольную дрожь во всем ее теле.