Кровь королей
Шрифт:
Попытки для тех ускориться и миновать намеченные стрелы столкнулись с хитростью де ла Домингеса, который изменил расстановку и порядок стрелков так, чтобы они теперь били не в один передний ряд, а покрывали стрелами целое поле, кто ближе, кто дальше, рассыпая стрелы на целую зону, в которую и вбегали ускорившиеся войска наступающих. Так получилось даже намного эффективнее, вместо одних передних воинов стрелы убивали почти всех в определённой прицеленной зоне.
И вот отряды пиратов в рубахах перестали вдруг бежать привычной дорогой к пробитой бреши, а на лесной опушке засели под командованием своего адмирала изготавливать новые поделки.
За счёт основ и оправ на передвижных колёсах создавались узкие коридоры и целые широкие сараи винеи, покрытые сверху воловьей кожей в два три слоя, не проницаемой для наконечников стрел и не восприимчивых к огню. Их создание заняло весь вечер и ночь, что дало войскам короля время на организацию обороны, и ночные подковы к не прекращающим обстрел правым катапультам.
Золотой серп молодого месяца выглядывал из облаков и освещал устланное телами подножье западной разрушенной стены, где, где вовсю трудились рабочие, восстанавливая пробоину и выстраивая всё новые и новые заграждения рядом с трещиной. Одни затачивали брёвна в частокол, другие скрепляли каменную кладку, третьи что-то усиленно разрывали в земле по повелению Его Величества.
— Позади треснувшей стены возводите «карман», — приказал король Вайрусу, — Возьми людей и выстраивайте там обратный бастион. Так, чтобы вломившиеся оказались в засаде под обстрелом сразу со всех сторон. Превратим нашу слабость в наше оружие, устроим им тут ловушку и «тёплый» приём, — хлопнул он по плечу камерария, а сам в сумерках отправился проведать семью и убедиться, что с теми всё хорошо, что они накормлены и не напуганы.
Были расставлены караульные и дозорные на ночь, все лучники по бойницам и амбразурам, и никакой возможности вернуться в казармы для рядового состава. Все ночевали под на скорую руку собранными военными архитекторами короля деревянными навесами на случай обстрела.
VIII
Наутро же перед Его Величеством при свете дня уже предстали во всей красе последствия долгого вчерашнего обстрела осадными орудиями. Побитые постройки, треснувшие стёкла, валявшиеся там и тут либо сами камни-снаряды, либо последствия их попаданий — куски отколотых стен от различных зданий.
Минуя пустые дворы и разрушенные обстрелом постройки, он заметил скопившихся клириков у здания церкви. Как оказалось, вчера один из камней с катапульт пробил крышу и чётко упал на алтарь в процессе богослужения. К счастью, как доложил подбежавший к Его Величеству прелат, никто не был смертельно ранен. Пострадавшие поправляются и уже завтра будут вновь молиться за победу.
— Мда-а… Недобрый знак, — промолвил король, стоя в распахнутых дверях и оглядывая дыру в крыше да возлежащий на алтаре Семерых Богов массивный булыжник.
— Наоборот, ваше величество! Добрый! — певуче восклицал Клеарх к удивлению Джеймса, — Только представьте, если бы здесь вместо постройки церкви было что-то ещё! Кухня, полная прислуги или, если бы это была школа, а штурм начался не в свободный, а в учебный день! Какой был бы кошмар, сколько невинных жертв! А так Церковь и Боги приняли удар на себя! Защитили нас и Олмар! Уберегли служителей от смерти, ведь ни камень, ни обломки крыши никого не убили!
— Звучишь неплохо, — с усмешкой похвалил его король, — Каждую ситуацию можно преподнести по-разному. Была беда, а стал триумф! Вот оно как! — покачивал он в воздухе приподнятым в победном жесте кулаком, — Значит, добрый знак, боги миловали… Церковь восстановим уже по окончании сражения. Толку начинать работы, если снова завтра обвал таких камней с неба пойдёт. Пусть никого не будет в зданиях, клирики мне нужны либо лечить войска, либо пусть молятся глубоко в убежищах, — произнёс он, — В подвалах есть часовни специально на такой случай, — напоминал он, — Не подвергай никого опасности.
— Хвала богам! Семеро нас защищают. А из этого камня следует высечь алтарный памятник, ваше величество, — не просто предлагал, а настаивал прелат, — Статую Семерым в благодарность за защиту и проводить вокруг церемонии ежегодно в день победы над захватчиками! Выгравировать септаграммы!
— Победа — дело времени, ваше высокопреосвященство, — молвил ему монарх, — Они там что-то затевают, но и мы их просто так не пустим. А если пустим, так здесь и сцапаем, — заверял он, развернувшись.
Туманное утро быстро расцветало солнечным приветливым днём, впрочем отнюдь не означающим, что сегодня не будет новых жертв и, что осада закончится сегодня же. Магов поднимали из лазарета, не задействованных в ночных укреплениях кадетов будили и строили на постах или в запасах, рыцари занимали пространство за пробитой брешью, уже весьма неплохо заделанное, но едва ли достаточно прочное, чтобы их услуги не понадобились.
Ночные работники шли отдыхать, знатно потрудившись с частоколом и укреплениями. Корлиций выносил в подвалы здания архива различные документы, библиотекари спасали ценные книги, списки и копии, артефакты древности. Здание кухни было искусственно расширено навесами по чертежам военных придворных архитекторов, выставлены новые печи, и снаряжённые туда воины помогали готовить еды сразу на всех, а не как прежде было заведено по оговорённому расписанию.
Король шагал среди кадетских взводов, что стояли дальше от стен, так сказать, ждали в запасе, готовые по команде выступать в любую секунду. Диего настраивал скрипку, на которой вчера приходилось много часов водить смычком, Нимрод делал глоток «зелья храбрости» — фирменной брусничной наливки Кхорна, одновременно и бодрящей, и дающей необходимую опьяняющую лёгкость в голове, чтобы поверить в себя и меньше рассуждать о шансах на выживание в смертном бою.
Часть кадетов вместо поклонов и одаривания взглядом Его Величества, были заняты разминкой и тренировками. Кто отжимался от стены, кто находил место даже от пола, кто приседал, кто, как Гала, за толстую верёвку пращи тягали массивные камни с обломков стен обеими руками, приводя в форму мышцы.
— Что ж, — проговорил Ильнар Арексе, подойдя ближе к затачивающей оба своих одинаковых симметричных меча девушке, — Самое время помолиться. В бою лучше потерять глаз или руку, чем отдать жизнь.
Та сначала с неким выражением недоверия и, может, даже неодобрения взглянула на него, немного хмурясь, будто он отвлекал её сейчас от работы. Однако, возражать при этом не стала. Покусывая губы, засунув мечи в ножны, она сложила руки под подбородком в молитвенном жесте обхваченного кольцом кулака.
— Семеро творцов великих да снизойдут своей милостью, — затянула она нараспев, и одноглазый лучник подхватил всем известную молитву.
— Эй, слушай, — глядя на них спросил у рядом стоящего эльфа Эрвуд, — А ты молишься Семерым или Богу Солнца? — поинтересовался он, зная о религиозных верованиях остроухих.