Кровь королей
Шрифт:
— Только бумагу переводит, ух, — не шибко радовался тот, — Мать, должно быть, желала увидеть, кто же посмел быть настолько полоумным, чтобы возглавить осаду. Я с ней поговорю вечером, а пока нам с другим письмом разбираться надо, — напомнил им король.
— Идём к учёным, сейчас соберём алхимиков, пусть подготовят свои приборы. Отдадим им письмо и конверт сейчас. В общем, ждём, — кивнул головой Такехарис, и они с паладином отправились прочь.
V
Монарх же поставил опустевший кубок на ткань скатерти, прошагал к другому приоткрытому окну,
— Друг мой, вот вы, маги, вы же видите ауры и энергетику людей, так ведь? — интересовался король у него, стоя спиной.
— Да, мой король, есть такое. Не у всех, но довольно многие могущественные маги таким взором обладают, — утвердительно отвечал тот.
— Вот скажи мне, если я приведу тебе тысячу детей и один из них будет незаконнорождённым потомком короля от уличной блудницы, узнаешь ли ты его в толпе? — поинтересовался король гипотетическим вопросом.
— Безусловно, — хмыкнул архимаг, — В тот же миг, как увижу.
— Даже так, — задумчиво покачивал головой Джеймс, протянув пальцы к своей бородке.
— Мне не надо даже осматривать всех. Как только, оглядывая толпу, я наткнусь глазами на королевскую кровь, сразу будет видно это свечение. Оно не жёлтое и не рыжее, но светлое и переливающееся этими тонами. Другого такого цвета, другой такой ауры в мире не сыскать, потому все могучие и одарённые волшебники без труда смогут определить, в ком есть частицы королевской крови, кто есть истинный наследник или претендент на что-либо, — говорил маг.
— Но как? Почему? Вот объясни мне, что с этой энергией делает какой-то титул? Вот решает Высший Совет, вот встаёт Сорокопут и говорит, это семейство отныне — короли. И всё? Все вдруг засияли? Как это так, отчего? В голове не укладывается, — активно жестикулировал монарх, после чего приложил пальцы к вспотевшему лбу.
— О, вы немного не так всё представляете, — улыбнулся Бартареон. — Дело не в титуле, не в назначении. Всё дело в ритуале венчания на трон. В коронации, — объяснял он.
— Ах, вот как, — взглянул Джеймс, обернувшись и не без удивления и интереса уставившись на собеседника.
— Спросите не меня, мой король, а своего прелата, или пошлите запрос к епископу, это всё по их части, — произнёс архимаг, — Что они там творят на церемонии… Дело ли в причастии, особом вине, читаемых заговорах, в самом украшенном камнями символе власти, всём ритуале вместе… Мне не ведомо. Но именно после коронации, после обряда венчания на королевский трон избранный род начинает сверкать так, что уже ни у кого из одарённых чародеев не возникнет вопросов, кто же является наследником.
— Значит, это всё венчание, — почёсывал Джеймс свою бороду, уже вновь глядя вдаль из окна цитадели Олмара.
Монарх видел, как возвращалась в крепость конница, которую он велел размять да надарить крестьянам подков на дорогах, правда, не знал, уже окончательно лошадей направят в конюшни или ещё сделают круг либо поведут по каким-нибудь ещё окрестным дорогам пробежаться.
— Именно. Не то вся церемония в совокупности от вина до заговоров, не то какой-то конкретный её элемент — отвечал верховный волшебник, — Это, думаю, не наш обычай. Это с каких-то времён, когда была важна принадлежность роду. Когда никакого Высшего Совета, назначающего монарха, не существовало…
— Но Совет был всегда, — нахмурился король, — Уоррен Мудрый, сын Энтони Уинфри, организовал его.
— Так ведь и речь не только о нас, о королевстве или даже людях. Этот обычай мог быть до объединения Энториона, определяя, например, наследие в том же Иридиуме, чтобы всем магам была видна правящая семья. Или же вообще пришёл откуда-то с Вольных Городов. А то и принадлежал не людям, а, допустим, гномам. Чтобы там в черноте подземных руд только рунические жрецы могли видеть наследников престола и представителей царствующей династии. Кто его знает… — проговорил Бартареон, — Говорю же, лучше спросите у епископа. Но не уверен, что он вам всё-всё ответит, — добавил тот под конец.
Король задумчиво молчал, понимая, что беседовать с прелатом, местным викарием или послать прошение главе Церкви Семи Богов, может, и стоит, однако же Бартареону он мог во всём доверять, а у тех начались бы странные подозрения, расспросы, да и прав маг, наверняка все истоки такого обряда они раскрывать не захотят.
Например, признать, что основы венчания на царство были взяты у гномов — подорвали бы горделивые столпы человеколюбия изнутри, сильно потрепав самомнение жителей королевства, заставили бы переписывать исторические и религиозные учения. Как могут Семь Богов Людей быть связаны с культами гномов? Тогда начнётся настоящий хаос, поиск того, что ещё мы могли перенять у них, и не ошибается ли в таком случае вся людская религия…
Заимствования из первичных языков — это одно, они были основой взросления и обучения людской расы среди активно практикующих свои наречия эльфов и гномов, по крайней мере их далёких предков в незапамятные времена. Но признать столь важную религиозную деталь, как венчание на трон — заимствованием из чужой культуры — это уже совершенно другое, способное нанести непоправимый ущерб народному сознанию и заодно создать раскол в обществе.
Оттого расспрашивать архиепископа не имело смысла. Не было даже гарантий, что он не скажет что-либо, что в итоге окажется красивой ложью и заведомо иносказательной ширмой, прикрытием для сокрытой истины, оставшейся вне королевского познания, чтобы не вносить смуту ни в аристократию, ни в народ.
А потому доверять викарию или беседовать с прелатом выглядело для Джеймса уже занятием бессмысленным. Он получил по большей части то, что хотел от своего архимага, в верности которого был целиком и полностью убеждён, хоть тот и служил до него при двух королях, и многие злые языки говорили, что Бартареон без тени сомнения присягнёт и следующему, если вдруг с династией Дайнеров что-то случится.
Нынешний архимаг был одним из любимых учителей монарха в детстве, настоящим другом и советником в юности, и сам Джеймс гарантировал своему высшему волшебнику всё то, чего тот вообще мог желать. Разве что трон Иридиума у рода Лекки было для него не отобрать, но титул герцога не нужен, чтобы влиять на политику и королевские решения, если ты верховный придворный волшебник, всегда способный дать дельный совет Его Величеству.