Кровь Луны
Шрифт:
– Мамочка, ну ты же знаешь, меня не интересует производство мебели! – Катя постаралась смягчить свои слова улыбкой. – И ни с чем я не справлюсь, просто займу чужое место.
– Но тогда как же…
– Я сама решу, – бодро пообещала девушка. – Мне ведь двадцать восемь лет, мама! Все только начинается!
Красноречиво вздохнув, мать вышла из кухни, отправившись прибирать комнаты. Катя прислушивалась к ее усталым шагам, испытывая смутные угрызения совести. «Но не могла же я согласиться, только чтобы ее порадовать! Я всю жизнь была слишком послушной дочерью, а что это дало мне и ей? Ни семьи у меня, ни постоянной работы. Сама ничего не добилась, что имею – только благодаря своей семье. Но теперь все будет иначе!» Как, она еще не знала, но твердо
Сварив и налив себе кофе, девушка принялась обдумывать распорядок начинающегося дня. Она отвыкла от безделья, над ее головой постоянно висела какая-то работа, сверхсрочная или просто спешная, и вот теперь Катя была совершенно свободна от обязательств. Она чувствовала себя так же, как в детстве, когда ранней весной меняла тяжелую шубку на невесомую курточку. Ей все время хотелось подпрыгнуть, чтобы насладиться этим новым ощущением легкости.
«Надо обзвонить ребят, которые перешли в другие фирмы. Наверняка где-то требуются опытные сценаристы. Можно даже согласиться на маленькую ставку. Главное, не выпадать из процесса, иначе меня в самом деле забудут!» Ей вспомнились угрозы Светланы, но Катя решила не паниковать заранее. «Не может быть, чтобы она преградила мне все пути! Делать ей больше нечего! До сих пор она казалась разумной женщиной, хотя и редкостной гадюкой!»
Дождавшись, когда мать уедет на работу (отец ушел на час раньше), Катя села на телефон. Ее расчеты оправдались так быстро, что она не успела даже удивиться. Первая же приятельница, которой позвонила Катя, предложила ей место на сериале, где работала сама.
– Да хоть сегодня приезжай, – заявила она. – Получишь пробную серию, адаптируешь ее на русский лад, и через неделю тебе на карточку перечислят деньги.
– Думаешь, справлюсь?
Та засмеялась:
– Катюш, это же адаптация с американской комедии! Мне даже неловко приглашать тебя на эту чепуху, но между прочим, платят они не меньше твоих уродов! Я давно ждала, что ты от них сбежишь!
Катя не стала объяснять, что она не сбегала, а была выгнана, спешно записала адрес и телефон фирмы, куда следовало приехать, и с благодарностью попрощалась.
– Я скажу, чтобы тебе выписали пропуск! – пообещала приятельница. – Смотри не обмани! Вот будет здорово, когда ты к нам придешь! Знаешь, у нас группа подобралась – тоска зеленая, не с кем слово сказать! Сплошные ботаники!
«Тоска – это хорошо! – подумала Катя, кладя трубку. – Во всяком случае, куда лучше, чем наше осиное гнездо! Ведь у меня в последнее время даже привычка появилась – втягивать голову в плечи, и это сделала Светлана одним своим взглядом. Через месяц я, может быть, попала бы на прием к психиатру!»
Достигнув так просто желаемой цели, Катя почти не испытывала радости. В сущности, она не боялась остаться без работы, так как со времени окончания школы практически сама себя содержала, подыскивая кое-какие подработки даже во время учебы на филфаке. «Нашлось бы что-то и на этот раз!» К нынешней встрече со своим новым начальством она была морально готова и не чувствовала робости. «Светлана оказала мне неоценимую услугу – после нее никто не страшен!» Подумав о назначенном на вечер свидании, Катя поняла, что визит к Сене придется отложить. «Когда же мы увидимся, если мне придется вливаться в новый процесс?!» Катя по опыту знала, что в таком случае времени для личной жизни не останется совсем. Она по привычке спросила себя, как бы поступила на ее месте лучшая подруга? «Карина выбрала бы свидание! И правильно бы сделала, потому что работа, да еще такая, не убежит, а вот новый парень может подумать, что ты крутишь ему динамо. А я, конечно, в таких случаях всегда выбирала работу…» На этот раз Катя решила пойти на компромисс. Встретиться с Сеней она должна была в семь вечера, так что оставалась слабая надежда успеть.
«Прежде всего, придется скатать домой и привезти ноутбук!» Катя выругала себя за то, что не захватила с собой орудие труда, одновременно поддавшись панике и ударившись в романтические мечты. «А может, я подсознательно хотела завязать с литературной поденщиной? И права мама, когда предлагает мне место младшего менеджера в фирме, торгующей мягкой мебелью? В сущности, в моих сериалах так мало творчества, что это почти одно и то же. У нас не фильмы, а какие-то раскладные диваны для семейного отдыха».
Быстро собравшись, она написала родителям записку, в которой уведомляла, что едет на собеседование в новую фирму. О свидании, которое намечалось вечером, Катя решила не упоминать. Она знала, что ее успехи и провалы на личном фронте волнуют родителей намного больше, чем карьерные неурядицы.
Прежде чем войти в собственный двор, Катя осторожно выглянула из-за угла, напоминая себе в этот миг шпионку из старого черно-белого фильма. Скопления людей и машин во дворе не наблюдалось, и девушка, с облегчением вздохнув, решила, что разминулась с похоронной процессией. Однако к своему подъезду она подходила с замиранием сердца, чуть не крадучись, отмечая малейшие подробности – разбросанные по асфальту еловые ветки и затоптанные красные гвоздики, стайку оживленно болтающих соседок, немедленно смолкших при ее появлении, забытую возле крыльца табуретку, вероятно, одну из тех, на которые ставили для прощания гроб. Катя содрогнулась, увидев эти следы похорон, и испытала прилив жгучего стыда и раскаяния. «Как я могла не прийти?! Я должна была, ведь это во многом из-за меня случилось! Я рассказала Глебу о парне, который угрожал Вике, если бы не это, он никогда не смог бы найти Лешу!»
Она уже поднялась на крыльцо, когда ее остановил фальшивый, до приторности сладкий голос:
– Катенька, а вы разве не поехали на кладбище? Обернувшись, она увидела знакомую соседку, ту самую, которая вечно собирала деньги на венки и знала все про всех. Катя остановилась:
– Нет, я сегодня очень занята.
– А к вам опять приходил ваш друг, – соседка так и ела ее глазами. – Очень огорчился, что не застал!
– Что поделаешь, – сухо ответила девушка. Она уже собиралась войти в подъезд, когда та опять ее окликнула. Теперь ее голос звучал не сладко, а язвительно.
– Да вас сегодня не только он искал! Родители Глеба, – она широко перекрестилась, – хотели с вами поговорить. Даже записку в дверях оставили. Я мимо шла и забрала, чтобы не выпала, не потерялась.
Вот!
И женщина протянула Кате сложенный листок бумаги. Та с тяжелым сердцем спустилась с крыльца и взяла записку. Выяснять, почему соседка, живущая на втором этаже, оказалась возле ее двери на седьмом, девушка не стала. Ей хотелось поскорее отделаться от этой падальщицы, питающейся отходами чужой жизни.
Поднимаясь в лифте, Катя развернула клочок бумаги и увидела крупно выведенный номер мобильного телефона, под которым еле уместилось краткое послание «Позвони, пожалуйста» – и больше ничего. Сунув записку в карман, девушка подумала, что может проигнорировать такое маловразумительное обращение. «И какой смысл звонить?» Однако ей не давала покоя мысль, что она причастна к гибели парня. Войдя в квартиру, Катя первым делом заперла за собой дверь, словно родня покойного могла вломиться к ней силой. Она уже собиралась засунуть ноутбук в пакет и быстренько уехать, чтобы случайно не столкнуться с авторами записки, но остановилась, вспомнив свое обещание – распечатать для Сени экземпляр сценария. «Может, сгодится старый?» Порывшись в бумагах, Катя извлекла на свет злополучную рукопись, но, прочитав несколько первых замечаний на полях, сделанных красными чернилами, поняла, что сценарий, поданный с таким гарниром, произведет жалкий эффект. «Встретиться бы мне с этим проклятым рецензентом! Вот умник! Бьюсь об заклад, сам он ни разу в жизни ничего не написал и не снял! А как язвит, скажите, пожалуйста! „Автор, по всей вероятности, очень молод, иначе нельзя объяснить его наивность в вопросах человеческих взаимоотношений и склонность к мистицизму“. Набила бы я ему морду, этому знатоку человеческого сердца!»