Кровь мага
Шрифт:
– Значит, ты ангел.
Он улыбнулся с выражением блаженного триумфа на лице – первый из рыцарей, добившийся поцелуя от ведьмы. Елена нахмурилась, уже жалея о проявленной слабости. Однако затем лицо Лоренцо помрачнело.
– Почему он это сделал, Элла? Он действовал один? Или по приказу?
Елена покачала головой.
– Я не знаю, – соврала она. – Пока что. Я пытаюсь это выяснить.
Рыцарь с сомнением кивнул, и Елена встала. Отстраниться от него оказалось сложнее, чем она думала. Какое-то мгновение, оказавшись в его теплых, сильных руках, она ощущала себя так, словно попала в рай, где ей не страшна была надвигавшаяся буря. Нет. Я больше не могу позволить себе такую слабость…
– Поспи, Лори.
Сказав
Сэра сидела за огромным столом. Рядом с ней, на подушке, сидел Тимори. Елена стояла за спиной у Сэры, положив правую руку на рукоять меча. Ее ступни и икры уже не болели, однако их покрывали следы от ожогов. Она чувствовала себя измученной, усталой и не находила себе места от терзавшего ее чувства вины, а то почтение, с которым к ней относились все окружающие, лишь усугубляло это ощущение.
Вместе с Сэрой и Тимори за столом сидели Харшал аль-Ассам, Паоло Кастеллини и еще дюжина представителей обоих народов – местная знать и сановники, священники и видные горожане. Большинство из них Елена знала, пусть и не слишком хорошо. Она могла видеть, что Сэра слегка дрожит. Однако, несмотря на свой страх, девушка вела себя решительно. Она была дочерью своего отца. Увидев ее сегодня, он бы ею гордился. Если бы был жив. Хотя, возможно, он и правда жив? Впрочем, я очень в этом сомневаюсь.
Молодой амтехский богослов произнес благословение; его примеру последовал солланский друи с кустистой бородой, после чего они вместе помолились о силе и стойкости, прося Бога, чтобы он даровал мир павшим и благословил принца с принцессой. Взглянув на Сэру, Елена ободряюще ей улыбнулась. Они изложили свои планы еще утром, а затем, встретившись с несколькими наиболее влиятельными людьми в личном порядке, объяснили им, как все будет происходить. Все они считали, что Сэра отступит в сторону и позволит им все решать, однако, к удивлению Елены, с пониманием восприняли ее готовность взять бразды правления в свои руки. Судя по всему, им нужен был кто-то, кто будет держать знамя, вокруг которого они смогут объединиться. «Вы – люди, которым Ольфусс Нести, мой отец, доверял больше, чем кому бы то ни было еще, – сказала им Сэра. – Верьте мне. Я – дочь своего отца». Елена ожидала большего сопротивления, но, возможно, ее присутствие напугало этих людей.
Сэра обратилась к собравшимся так, словно делала это всю свою жизнь:
– Милорды, мы собрались здесь на чрезвычайное заседание совета. Я отправила всадников в Брохену, чтобы узнать тамошнее положение вещей, но вестей оттуда еще некоторое время не будет. Моя защитница Елена тоже использовала свои навыки, однако ей не удалось определить, жив ли мой отец-король. И жива ли моя младшая сестра.
Несколько человек открыли рты, собираясь задавать вопросы, но Сэра упреждающе подняла руку. «Она уже выглядит как самая настоящая королева, – подумала Елена. – Как горд был бы Ольфусс».
– Я молюсь о том, чтобы это нападение было единичным случаем, – продолжила девушка, – однако опасаюсь, что это не так. Есть серьезные причины полагать, что оно было спланировано заранее с целью свергнуть Нести и устроить переворот. Я также полагаю, что этот удар был нанесен в качестве ответа на решение моего отца относительно шихада. На данный момент я надеюсь, что мы вскоре получим весть о том, что мой отец в безопасности, но в глубине души боюсь, что мы одни и нам уже объявлена война.
9. Разбогатевшие
Религия: омалийская
В этом и заключается тайна: есть один Бог, и есть множество Богов; но все Боги – это Аум, а Аум – это сумма всего.
Аруна-Нагар, Баранази, Северный Лакх, континент Антиопия
Шаввал 1381 (октен 927 на Юросе)
9 месяцев до Лунного Прилива
Несмотря на смерть и распри, раздиравшие семью Рамиты, и очевидное нежелание Мейроса исполнить традиционную роль жениха в лакхских свадебных торжествах, Испал и Танува просто не могли расстаться со старшей из своих живущих дочерей без положенных подношений, обрядов и молитв. Поступить иначе означало бы навлечь гнев богов на брак, который и так уже был рискованным. Они призвали гуру Дэва вместе с пандитом Аруном, лысоватым, растрепанным жрецом, выглядевшим так, словно его сделали из прутьев и волос; вместе они должны были составить план духовного очищения Рамиты, ведь замужество за язычником требовало особой искупительной жертвы. Викаш Нурадин доставлял послания от жениха Рамиты ее семье и обратно, в которых оговаривалось, что будет позволено, а что – нет. Опытные торгаши с Аруна-Нагарского рынка стали для старого феранга соперниками более чем достойными. В результате они не слишком отошли от традиций, включая строгий пост и непрекращающиеся молитвы.
Рамита оставалась запертой в своей комнате. Она проводила большую часть времени одна, поскольку Гурия ухаживала за своим умирающим отцом. Девушка постилась от рассвета до заката, как поступают амтехцы в свой священный месяц. Она ослабла от голода, поскольку рано утром и поздно вечером ей давали лишь творог и чапати, мол, это нужно для очищения тела. Наконец ее позвали вниз, где двое мудрецов озвучили свой весьма хлопотный план подготовки к свадьбе. В частности, они, как поняла Рамита, должны были сделать подношение каждому из обитавших в Раю омалийских богов.
По-настоящему очищение Рамиты началось за неделю до церемонии. Стайка соседских женщин, одетых в ярко-шафрановые сари и возглавляемых лучшей подругой матери, тетушкой Пашинтой, явилась еще до рассвета и повела ее на гхаты. Чтобы скрыть Рамиту от посторонних глаз, они соорудили из простыней подобие палатки, и обнаженная девушка шесть раз погрузилась в холодные зимние воды Имуны: сначала – для Барамана-Создателя, затем – для его жены Сарисы, богини познания и музыки. Третье омовение предназначалось для Вишнараяна-Защитника, а четвертое – для супруги Вишнараяна Лаксими, богини достатка. В пятый раз девушка омылась во имя Сиврамана, Повелителя разрушения и перерождения, а в шестой, самый важный, – во имя его верной жены Парвази, чьему примеру ей надлежало следовать. Войди в меня, Святая Королева. Сделай меня сосудом своих терпения и добродетели. Наполни меня своими покорностью и преданностью. Рамита возносила молитвы столь ревностно, что это шокировало ее саму. Казалось, пост, страх и одиночество последних дней пробудили в ней некую сущность, о которой девушка до этого и представления не имела. Внутренне поражаясь собственной экзальтации, Рамита молилась так усердно, что окружавшие ее женщины подхватили молитвы. Поглощенная попытками найти в себе храбрость, которая позволит ей вынести то, что было уготовано, девушка перестала замечать толпу вокруг.
Когда Рамита закончила свои омовения, они повели ее, завернутую в одну лишь простыню, вдоль берега Имуны. Девушка громко молилась, прося удачи, благословения и защиты от демонов. Женщины вторили ей молитвами Ауму, Верховному Богу. Рамита босиком шла по воде, грязи, гниющему мусору и коровьим лепешкам, даже не замечая этого, пока они не достигли гхатов, на которых горели погребальные костры.
Там их ждали одетые в шафрановые набедренные повязки гуру Дэв и пандит Арун. Лица обоих мудрецов были разрисованы белыми узорами, призванными отогнать зло. Двое служителей богов осыпали мокрые волосы Рамиты пеплом, оставшимся от дров погребальных костров, и помазали им ее лицо, призывая Сиврамана защитить «заблудшую девушку». Завязав ее покрытые пеплом волосы в тугие узлы, женщины втерли своими мозолистыми руками этот пепел в грудь и живот девушки, чтобы она была плодовитой. Упав на колени, Рамита возносила к Ауму молитву за молитвой, громко восклицая и даже не думая о том, как это выглядит со стороны.