Кровь мага
Шрифт:
Луция радостно улыбнулась:
– Великолепно. Она уже мне нравится… – Внезапно замолчав, она нахмурилась. – Подождите. Она – Анборн? Разве Анборны не продались купцам?
Гайл кивнул:
– Разумеется, вы правы. Ее сестра Тесла вышла за купца, но она теперь – лишь сломленная развалина. Елена не общалась с ней уже много лет. Елена была одной из моих Серых Лис во время Мятежа. У нее каменное сердце, Ваше святейшество. Она – убийца.
– Как я понимаю, она делит с вами постель, – заметил Калан Дюбрайль.
– Это было давно, милорд. И помогло сохранить ее преданность.
– Женщине не следует
– Раз ваш хрен больше ее не держит, Гайл, то что позволяет вам держать ее под контролем? – спросил как всегда практичный Бетильон. – Да и любого из них? А если они решат, что с них хватит убийств и у них достаточно золота, чтобы обеспечить себе безбедное существование?
– Милорд, мои убийцы прекрасно понимают, что обратной дороги нет. По-настоящему безопасных гаваней нет, как нет и неприкасаемых. Неподчинение мне равносильно подписанию собственного смертного приговора. Кроме того, я контролирую их сбережения: вызвать мое недовольство означает потерять все.
Бетильон криво ухмыльнулся.
– Годится. – Он отхлебнул вина. – Когда мы нанесем удар? Чем раньше, тем лучше – в Гебусалиме ни дня не проходит без того, чтобы доробонская ведьма не ныла о Явоне.
– Верно выбрать время критически важно. Убийства дестабилизируют королевство, так что Доробонам понадобится время на то, чтобы подчинить его до священного похода. Следовательно, план заключается в том, чтобы нанести удар через три месяца, в октене; таким образом, у нас останется девять месяцев до Лунного Прилива. Мы убьем одну из дочерей, а вторую выдадим замуж за Горджо, придав новому режиму подобие легитимности и обеспечив более легкий переход власти к Доробонам. – Оглядевшись, Гайл дождался, когда все медленно кивнут. – К моменту открытия моста Левиафана в следующем году Явон будет в наших руках.
– Какие варианты есть у вас в запасе на случай, если все повернется не так, как вы задумали? – спросил Дюбрайль. – Планы редко удается воплотить в жизнь, не столкнувшись с проблемами.
«Ваши планы – возможно. Но не мои». Гайл едва сдержался, чтобы не произнести эту мысль вслух.
– В моем распоряжении есть много других магов, которые смогут вступить в игру, если что-то пойдет не так, включая мастеров изменения формы, чьи таланты не знают равных.
Он взглянул на Мать Империи и увидел, как в ее глазах что-то сверкнуло. Да, ты знаешь, о ком я.
– Что бы ни пошло не так, последствия этого будут быстро устранены, – добавил Гайл.
В комнате воцарилась тишина. Гайл осторожно отпил вина из своего кубка. Вино было хорошее, аугенхаймский рислинг. Слишком хорошее, неразбавленное. Гайл с сожалением отодвинул кубок.
Примерно через полминуты безмолвия Луция хлопнула в ладоши:
– Благодарю вас, магистр Гайл. Великолепно. Первый этап плана звучит многообещающе. – Она обвела взглядом собравшихся. – Вы сможете изучить его во всех подробностях, прочтя документы, которые я вам отправила. Есть какие-либо возражения относительно того, что явонский вопрос можно считать решенным?
Гайл затаил дыхание, однако замечаний не последовало.
– Великолепно, – промурлыкала Луция. Она позвонила в колокольчик, и в комнате появился слуга. – Ах, Уго, принеси кофе, пожалуйста. Нет ничего дурного в том, чтобы наслаждаться плодами наших завоеваний, пока это возможно.
Она улыбнулась собравшимся. Теперь Луция вновь напоминала ласковую мать своего народа.
Когда они, встав, чтобы размять ноги, принялись пить черный кофе из крошечных чашечек, императрица-мать Луция подошла к Гайлу. Он поклонился, но она лишь добродушно отмахнулась от его поклона.
– Расскажите мне больше об этой женщине, Елене Анборн. Женщинам, как вы знаете, убивать сложнее.
Ее тон был почти что извиняющимся – словно она не была той самой женщиной, которая, по слухам, убила мужа, чтобы возвести на трон зятя, избавилась от двух любовников в период междуцарствия и еще от трех с момента его окончания и объявила оба священных похода, в каждом из которых погибло более миллиона человек.
– Елена – совершенно эгоистичное создание, Ваше святейшество. Ею движет лишь нажива. Она не станет колебаться.
Не подведи меня, Елена. Не подведи меня, несмотря ни на что.
Мать Нации и народная святая милостиво улыбнулась:
– Лучше вам оказаться правым. Или я всажу ей в задницу меч. Как и вам. – Она энергично захлопала в ладоши, явно оживившись после кофе. – Прошу к столу, господа. Магистр Вульт должен изложить нам вторую часть своего плана…
2. Надень свои камни
Явон / Джа’афар
Засушливый край, дом кешийской народности, известной как «джхафи». После открытия моста Левиафана там осели многие римонцы, найдя климат подходящим для выращивания культур с их родины. После разразившейся в 820-х гражданской войны при посредничестве знаменитого лакхского гуру Кишана Дэва был заключен любопытный договор, в рамках которого монархия становилась демократической, требуя от кандидатов на трон как располагать достаточным богатством, так и, сколь бы невероятно это ни звучало, иметь смешанное, джхафийско-римонское происхождение. Не менее любопытен тот факт, что это соглашение соблюдалось на протяжении большей части современной истории Явона, пока рондийский клан Доробонов не узурпировал власть в результате Первого священного похода.
Брохена, Явон, континент Антиопия
Сентинон 927
10 месяцев до Лунного Прилива
Из-за горизонта показались первые лучи солнца, озарив безоблачное небо. Елена Анборн подняла руку, чтобы прикрыть глаза. От невероятной красоты игры света и тени у нее перехватило дыхание. Горы были фиолетовыми, а оливковые рощи на побережье мерцали подобно серым камням. Внизу раскинулось хитросплетение улочек Брохены, столицы Явона. Город уже жужжал и копошился подобно растревоженному улью; одетые в черное женщины и мужчины в белых тюрбанах спешили на утреннюю молитву. Как только солнечные лучи коснулись купола огромного амтехского Дом-аль’Ахма, в воздухе разнеслись заунывные песнопения Божьих Певцов (более древние, чем сам город), которыми они призывали верующих на молитву. Елена ощутила странный порыв присоединиться к ним, запорхав подобно птице по улицам, желание стать одной из собиравшихся под сенью купола. Ее совершенно не привлекала амтехская вера. Просто с каждым днем Елене все сильнее хотелось быть частью чего-то.