Кровь на янтаре
Шрифт:
Гетто
1 августа 1941 года было создано Каунасское гетто в районе Вильямполе. В течение одного месяца с 1 июля здесь собрали всех евреев города, около 30 000 человек. Многие перевозили свое имущество на подводах и переносили в руках самое ценное, что удалось сохранить. И только Дина ничего не предпринимала для своей семьи. Она безучастно смотрела в одну точку, бормотала что-то и походила на живой труп. Дина не взяла с собой ни детской одежды, ни еды, вообще, ничего. Детей притащили практически голыми прямо из постели, и если бы не помощь других узников гетто, они бы так и сидели без одежды и голодные. Розе не смогли раздобыть обувь, и полицай со смехом кинул ей сапоги только что убитого мужчины. Они были такие большие, что в один сапог могла поместиться половина Розы. Когда она их надела,
Дина с поломанными руками работать не могла, а от детей, кроме крови, взять было нечего. И только Роза, как самая старшая, ходила с другими узниками трудиться в поля. Все ее тело нещадно болело от тяжелой и непривычной работы, но еще больше страдала и корчилась душа. После теплого, уютного дома она попала в ад на земле. Детская психика отказывалась воспринимать весь этот кошмар, и лишь папин перстень с янтарем, который она изредка доставала из тайника, служил тоненькой ниточкой, которая связывала с той прошлой счастливой жизнью. Он давал ей призрачную надежду, что весь этот ужас когда-нибудь закончится и за ночью обязательно наступит день. Самым страшным для девочки были не побои, голод и тяжелая работа, а унижение человека до скотского состояния. Узникам не позволяли с вечера и ночью ходить в туалет, который располагался на улице, ведро тоже не ставили. Люди пользовались алюминиевыми мисками, из которых утром выливали содержимое, обтирали их травой или краем одежды и получали в них же порцию баланды.
Роза хотела умереть и не ожидала ничего больше от жизни, которую и жизнью-то назвать было нельзя. Но в Небесной канцелярии на нее были другие планы: там взяли учетную карточку, на которой было написано «Данута Петраускене», и процесс пошел.
Данута не забыла добро и знала, что случилось с доктором и его семьей. Она налила в большую бутыль самогон, положила в мешок хороший шмат сала и позвала мужа на серьезный разговор. Родной брат мужа, Адольфас Петраускас, служил полицаем и охранял гетто.
– Делай, что хочешь, но семье доктора мы должны помочь. Иначе я не смогу жить спокойно!
– сказала она Альгирдасу. Он с ней не спорил, ему, правда, не было особо дела до семьи доктора, евреев и политики. Альгирдас был простой крестьянин, но жену любил и был благодарен ей за сына. Да и долги он привык возвращать. И если Данута считает, что они должны доктору, то так тому и быть, отдадим!
Он пришел к брату домой, принес гостинцы. Выпили по стаканчику, посидели, поговорили о том, о сем. Но когда Адольфас услышал просьбу, то вскочил из-за стола и послал брата по всем известному адресу. Но Альгирдас не рассердился и по-прежнему настаивал, а брат кричал и обзывал его дураком, и это было еще самое хорошее слово из тех, что он произнес. Но после третьего стакана Адольфас слегка размяк и все же обещал попробовать.
На следующий день, когда в гетто было мало людей, почти всех угнали на работу, он подошел к Дине. Но говорить с ней было совершено бесполезно, она тронулись умом. Младшая девочка Рахиль стала плакать и цепляться за мать. Пацан тоже заревел, и на них начали обращать внимание другие полицаи. Адольфас отошел от греха подальше. Он хотел попробовать вывезти старших детей, Давида и Розу. По совету Дануты, он им сказал, что действует по поручению родственников. На следующий день, когда собирали узников на полевые работы, он спрятал Розу в мешок для картошки, а пацан вырвался и побежал к маме. Девчонку Адольфас вывез из гетто вместе с мусором, а за городом ее забрал Альгирдас и привез к себе домой. Когда ее увидела Данута, то лишилась дара речи, расплакалась и долго не могла успокоиться. Во что превратилась эта прежде ухоженная и благополучная барышня! Девочка тощая, грязная, изможденная, со вшами и чесоткой. Но самое страшное – это животный ужас, поселившийся в ее глазах…
Роза прожила в их доме до самого окончания войны. Ела она мало, коты у Дануты съедали гораздо больше, сыта была крошкой хлеба и глотком молока. Помощи от нее не было вовсе, но они и не ожидали ничего. Конечно, был большой риск в том, что они прятали ее в доме. Расстрелять могли всю семью, но соседи не выдали, а брат сам имел рыльце в пушку и боялся не только за них, но и за себя. На опушке леса Альгирдас выкопал землянку,
А семью Дануты и Альгирдаса Бог хранил, возможно, потому что они смогли остаться людьми в это страшное для всех время.
Национально-освободительное движение
Война закончилась, и когда немцы ушли из Литвы, борьба за независимость страны усилилась. «Лесные братья» активизировали свою деятельность, направленную против Советского Союза. Но в леса ушли и полицаи, спасая свои шкуры от заслуженного наказания. Среди них был и Адольфас, брат Альгирдаса.
Партизанское движение в Литве насчитывало почти триста хорошо вооруженных и организованных групп, в состав которых входили около 100 тысяч человек, не считая сочувствующего местного населения. Бойцы сопротивления окрестили себя «Воины свободы». Возглавлял освободительную борьбу Йонас Жемайтис (псевдоним – Витаутас).
Йонас родился в Паланге и закончил Каунасское военное училище. Поступил в артиллерийскую школу Фонтебло во Франции. В 1945 году он вступил в ряды Армии свободной Литвы. Йонас прятался в землянке в глухом лесу. Сырость и холод подорвали его здоровье. Сестру Йонаса депортировали в Сибирь. А жена очень рано умерла и оставила пятилетнего сына Лаймутиса. За ребенком охотились сотрудники НКВД, и отцу крайне редко удавалось с ним повидаться: мальчика прятали в Каунасе преданные Жемайтису люди. Они вынуждены были постоянно перевозить малыша с одного места на другое.
Сын старой Ядвиги, Стасис, тоже был в партизанском отряде. Из их деревни шесть человек ушли в леса, чтобы бороться с коммунистами. Местные жители им помогали продуктами, медикаментами, информацией, скрывали в домах больных и раненых. А для связи использовали детей и подростков, чтобы меньше привлекать внимания. Лайма тоже бегала в лес с поручениями.
Враги «Лесных братьев»
После победы над Германией советское правительство постановило незамедлительно прекратить деятельность «Лесных братьев» на территории Литвы. Для этого в страну направили опытных сотрудников НКВД для усиления рядов местных чекистов. Также они привлекали простых жителей, особенно евреев, воспользовавшись их незарубцевавшимися обидами за жестокие погромы в первые дни войны. Немногие соглашались сотрудничать с органами, но находились и сторонники. Из всей деревни Недзинге лишь Римас Урбанас пошел на работу в органы. Вся деревня прекратила общение с его семьей: их не замечали в упор, как будто они духи бестелесные. Римас злился на соседей, а жена плакала каждый день. «Иудины сребреники» ее не радовали совершенно.
Не щадя живота своего, боролся с «Лесными братьями» Нахман Душанский. Советский офицер и сотрудник НКВД, он имел прозвище «Волкодав». Местом его рождения был город Шяуляй. Он выходец из еврейской семьи, все мужчины в которой были военными. Его дед участвовал в Крымской войне и оборонял Севастополь. Отец воевал в Первую мировую, отравился газами в бою и попал в немецкий плен, домой вернулся инвалидом. Самому Нахману Душанскому 7 ноября 1941 года во время парада на Красной площади доверили охранять высшее руководство Советского Союза. У него были личные счеты с литовскими националистами. Всю его семью уничтожили в гетто, остался лишь один брат. В 1944 году Душанский участвовал в освобождении Каунаса и Вильнюса, и то, что он там увидел, не могло оставить его равнодушным. Он поклялся: «За свой народ, из которого в Литве уцелели единицы, я мстить не устану, пока каждый из палачей не будет лежать в могиле или гнить в Колымских снегах». В послевоенные годы Душанский руководил Каунасским отделом НКВД.
Конец ознакомительного фрагмента.