Кровь ниори
Шрифт:
Невольно он закрыл лицо руками, лишь на мгновенье вспомнив последнюю схватку в башне. Вереница лиц ворвалась в его мысли нежданно-непрошенно, и он не смог сразу выкинуть их вон. Прошло много лет, и он давно вспомнил все. Он помнил эту битву слишком хорошо, хоть и не хотел вспоминать. Помнил и то, что не силы магической ему не хватило для того, чтобы выбраться, а жизни, своей собственной жизни. Бритт вздохнул. Теперь он понимал стражей, как никто другой.
Он прогнал образ Иллири. Неверные мысли сегодня словно взбесились, не желая стоять на месте. Они возвращались то в юность, в Идэлиниори, то в те короткие семь лет странствий
Дворец – плохое место для последнего исхода. Значит, надо заманить Истарму куда-нибудь подальше от города. От его людей. Только как? Тварь не глупа, да и сам Истарма тоже. Он думает, она чувствует… будто трогает. Что ему подсунуть как приманку? «Колдуна» какого-нибудь? Он начал крутить эту мысль так и эдак. Сотворить «колдуна» из любого человека, странноватого на вид или речами непонятного, трудностей не представляло, но теперь он в Эгросе, и отлучиться куда-либо возможности нет… Почему же это не пришло в голову раньше? Разве что по дороге в Айсин… Он усмехнулся. Да, это неплохо придумано. И послать к нему птицу с вестью… Опасаясь, что «колдуна» упустят снова, тиган прибудет незамедлительно. Маг потер руки почти так же, как Истарма, отдававший приказ новым слугам, но потом опять приуныл.
В его последнем плане был изъян. Один, но стоил он многого. Ему так нужен еще кто-нибудь, хоть один страж, хоть даже человек. Себя же он опасался больше всех. Как ему нужен был хоть кто-нибудь!
Он кинулся к огню, словно надеясь на подмогу. Но впервые пламя замерло в испуге, будто бы боясь поверить в то, что увидало в сердце человека. Языки тоненько трепетали, держась совсем прямо, точно солдаты, готовые к бою, а не к тому, о чем просил Бритт, ученик Эсээли. Маг отшатнулся от очага, ударил кулаком по стене, не заботясь о глазах и ушах, что, быть может, уже Следят за ним.
– Иль! – простонал без сил от своей вспышки. – Иль! Как ты мне нужен! Сейчас! Иль! Иль!
Он продолжал то выкрикивать, то шептать, точно в бреду, имя стража, не способный остановиться. И вдруг языки пламени резко дернулись, и маг жадно прислушался, отняв руки от стены. Боясь вздохнуть, он некоторое время ловил звуки в пространстве и наконец разочарованно сказал в очаг:
– Показалось… – Развел руками.
Огонь несогласно прыгал на своих поленьях, словно от нетерпения.
– Нет? Не послышалось?
И огонь качнулся вперед всем своим телом.
– Вы тоже слышали? – Маг приходил во все большее возбуждение.
Огонь опять качнулся, теперь уже не так решительно, будто сомневаясь.
– Мне показалось, – пробормотал маг неуверенно, советуясь с огнем. – «Я приду». Его голос. Но это невозможно! Я схожу с ума, как Истарма…. Значит, времени совсем мало!
Огонь беспорядочно засновал в очаге, всем своим видом выражая несогласие с магом, что и вправду, как безумный, забегал по каморке. Шесть шагов туда, шесть обратно. Лицо затуманилось, черты потеряли остроту, но тут же собрались в четкие линии. Он успокаивался, медленно, но верно.
– Это невозможно, – снова сказал он убежденно, не обращая внимания на бунтующий огонь, и тут же прибавил непоследовательно: – Но я буду ждать его. – И объяснил своему пламени: – Если он пообещал на самом деле, то придет. Если нет… все равно это знак, настало время действовать. Надо лишь дождаться
Успокоившись, сел на лежанку. Огонь зазмеился вверх в беспорядке.
– Что такое? – настороженно спросил маг. Огонь не раз предупреждал его об опасности, даже спасал.
Некоторое время он прислушивался к треску пламени, всматривался в него до боли в глазах. Наконец произнес:
– Значит, тиган меня больше не жалует. Тем хуже. Тем меньше времени остается. Уследить за мной не так-то просто, – ухмыльнулся он, – но повода упрекнуть себя в неповиновении я не дам. Слишком многое решается для всех. Благодарю тебя! – Он вновь подошел к очагу, погладил огонь, и языки блаженно закрутились в кольца, коснувшись рук мага. – И братьям своим передайте мою благодарность, безмерную, как этот мир. Вы все – мои братья.
Пламя радостно метнулось в дымоход, спеша передать это тем невеселым языкам огня, что прыгали в большом очаге гораздо выше, в богатых покоях, вяло пытаясь согреть Главного тигана и слушая его неуемное ворчанье, что он всегда выбрасывал в очаг, лишь только оставался один после долгого дня или ночи. Огненные луини в покоях Истармы шарахались от своего хозяина, страшась того неизвестного, неправильного, что он носил внутри. Они рвались изо всех сил, всем естеством стремились к братьям, в каморку в западном крыле, у самой башни.
Сегодня вечером, как и каждый день, Главный тиган поднялся в западную башню, старейшую во дворце и потому почти заброшенную. На самом верху находилась комнатка со множеством небольших окошек. Знаменитый птичник, предмет тайной гордости Истармы, то, благодаря чему его колдовская слава росла все больше. В свое время он снисходительно поглядывал на тех, кто пытался подхватить его новшество, не опасаясь, что хоть кому-нибудь повезет.
Секрет его успеха был надежно спрятан в потайной комнатке его личных покоев, вход в которую не ведом никому. Почти истлевший свиток с полустершимися письменами «О приручении птиц и зверей» был переписан им собственноручно, многие неразборчивые места дополнены позже им же после многочисленных проб и ошибок. Но результат превзошел все ожидания. Того книжника, что добровольно отдал свое сокровище, надеясь на пощаду, уже давно нет на свете, а птичья почта существует по сей день, и создатель ее – Великий Истарма.
Два немых старых птичника уже шесть лет взращивали своих питомцев в замке. Лишь им одним тиган доверял в руки бутылочки со «снадобьем птичьей верности». Истарма до сих пор называл его так же, как сказано в рукописи. Секрета же самого снадобья не раскрывал никому, как и остальных своих тайн. Для секретов существовала тайная комната, в которой Истарма собственноручно смешивал порошки и соки разных трав, толок камни и кости, не доверяя в этом никому.
Уже на крутой башенной лестнице он почувствовал озноб. День выдался прохладный, и ветер гулял в пустых узких переходах, проникая в мельчайшие щели. Истарма закутался в теплый, подбитый мехом плащ до самого носа, но не отступил. Вот уже шесть лет, каждое утро и каждый вечер, как бы ни звали дела, он поднимался в башню. И такая предусмотрительность не раз оправдывала себя. Тайное знание дает власть большую, чем даже деньги. Главный тиган понял это давно, и свою возможность узнать что-либо раньше, чем кто-нибудь другой, лишь на день или даже Час он использовал всегда.