Кровь нуар
Шрифт:
— Я знаю, я тебя тоже. И Натэниела; ты ему это передай. И давай собирайся.
— Мика, я…
— Все нормально, Анита, честное слово. Делай для Джейсона то, что должна сделать. Я бы и правда был рад представить тебя маме и папе, брату и сестре. Просто никогда не думал, что это возможно.
— Очень многое возможно, Мика.
— Наверное. Мне пора. Я тебя люблю, Анита.
— И я тебя.
— Натэниелу привет.
— Передам.
Он повесил трубку, а я осталась в непонятных чувствах. Несколько виноватая, что вызвала у него неприятные ощущения, но в основном озадаченная. Он почти никогда о своих родных не говорил —
Глава восьмая
Джейсон говорил, что живет в маленьком городке, но я не понимала, что это значит в смысле самолета. А значило это мелкую хреновину — самолетик с пропеллером. Единственный вариант, чтобы я залезла в такую мерзость, — это когда вопросы жизни и смерти, как в полицейском расследовании. Если из-за моей неявки могут быть новые жертвы.
Может, у меня на лице эта паника отразилась явственно, потому что Джейсон еще раз позвонил Жан-Клоду. Я все забываю, что у Жан-Клода свой личный лайнер. Не знаю, почему забываю, но так получается. Наверное, мне слегка неуютно от мысли, что я встречаюсь с мужчиной, у которого есть свой самолет. Как-то очень отдает богатым бездельником. Нет, из Жан-Клода бездельник такой же, как из меня, то есть он пашет всегда, когда не спит: правит своей империей заведений сверхъестественной публики, и правит успешно. А я поднимаю мертвецов и ликвидирую вампиров. Работы невпроворот.
Но это значит, что мне не придется геройствовать ради Джейсона на винтовом самолете. Потому что если бы пришлось, то мне не придумать полового акта с такими отклонениями, которые компенсировали бы действия этой фобии. К счастью для нас, лайнер Жан-Клода, хотя и маленький по коммерческим стандартам, не настолько ужасен. Можно было бы даже назвать его комфортабельным, если бы не моя клаустрофобия и страх перед полетами.
Последний раз, когда мы летели в самолете, Джейсон прыгал по всему салону, издеваясь над моей фобией. Сейчас он смирно сидел рядом, отвернувшись к окну. Конечно, в прошлый раз он был в футболке и в джинсах, сейчас — в итальянском костюме, сшитом на него по заказу Жан-Клода. Костюм подчеркивал ширину его плеч, узость талии и общую спортивность фигуры.
Костюм в темно-синюю полоску — весьма консервативный, если не считать покроя. Голубая рубашка подчеркивала синеву его глаз, как и темно-синий галстук с золотой булавкой. Что галстук шелковый, я знала. Знала, что блестящие туфли на его ногах стоят куда дороже, чем мои — не стану я платить еще пару сотен долларов за неудобные туфли на высоких каблуках. Мне и эти хороши, хотя у Джейсона, конечно, лучше.
Одет он был тщательно. Пусть ему очень не хотелось ехать домой, но произвести на родных впечатление он должен был. Мне одежду тоже выбирали они с Натэниелом — я не вмешивалась. Что есть в моем шкафу, то меня и устраивает, а иначе этого бы там не было. Есть там секция для барахла, которое для меня покупает Жан-Клод — шмотки клубные или фетишистские, но в остальном меня вполне мой шкаф устраивает.
Сейчас я была одета в синий юбочный костюм с шелковой блузкой без рукавов под цвет. Единственный аксессуар, который я добавила, сильно разрушал женственный образ — это был широкий черный пояс. И на этом поясе на пояснице висел «Браунинг-БДМ», поперек спины, не вдоль. Я нечасто ношу пистолеты на пояснице — обычно у меня наплечная кобура, но я никуда не хожу без оружия, и носила пистолет именно так, пока мой босс не решил, что оружие слишком путает клиентов. А если в больнице будет металлодетектор, я покажу значок федерального маршала.
В багаже у меня были еще пистолеты и кобуры, но я решила, что при посещении больницы не стоит подчеркивать род моих занятий и вообще вопросы, связанные с применением силы.
Честно говоря, я никогда не думала ехать к кому-нибудь домой знакомиться с родными, тем более к Джейсону. Но я буду играть по правилам, а правило номер один — не пугать намечающуюся родню. Да, мы с Джейсоном оба знали, что брак не планируем, но я — первая девушка, которую он приводит домой — насколько мне известно. Люди склонны строить предположения, и я не очень понимала, насколько далеко эти предположения должны — по плану Джейсона — заходить. Моя единственная цель была не врать никому открыто, а все остальное — как игра пойдет.
Джейсон позволил мне держать себя за руку мертвой хваткой и только раз пожаловался, что у него пальцы немеют. Он был слишком встревожен, чтобы меня дразнить, и я даже забеспокоилась: Джейсон дразнится, как дышит. Мрачность ему не свойственна.
Я попыталась его успокоить, и наконец он повернулся ко мне с улыбкой такой грустной, что у меня горло перехватило.
— Анита, все о'кей. Ценю твою попытку, но ничего не могу придумать, что бы тебе сказать такое, отчего мне станет лучше.
Он поднес мою сжатую руку к лицу и потерся щекой о костяшки пальцев. Страшное напряжение у меня в груди от этого прикосновения чуть ослабло.
Он улыбнулся — почти своей прежней улыбкой, и глаза у него заискрились. Я знала это выражение лица: он собирался сказать что-то, что мне не понравится.
— Тебе тоже лучше становится от прикосновения.
Я кивнула. И он уже с фирменной Джейсоновой улыбкой добавил:
— Можем устроить высотный клуб, мне от этого станет лучше.
— Высотный клуб? — переспросила я.
Он поцеловал мне костяшки пальцев — легко, чуть сильнее приоткрыв рот, чем это прилично на публике.
— Секс в самолете.
Я замотала головой, рассмеялась. Почти нормальным смехом — молодец я.
— Я волнуюсь, но не настолько.
— О чем волнуешься?
— О тебе. Раз ты заигрываешь и дразнишься, значит, выживешь.
Он прижался лицом к моей руке, и глаза у него из дразнящих стали вдруг слишком серьезными:
— А кто тебе сказал, что я дразнюсь?
Я посмотрела на него так, как того заслуживало его предложение.
— Вряд ли я была бы способна на секс в самолете. И без того с трудом себя сдерживаю, чтобы не носиться по салону, вопя от страха.
Полный желания взгляд тут же сменился дразнящим:
— Может, это нас обоих отвлекло бы?
Я потянула руку на себя.
Он улыбнулся, поцеловал мне руку — так, как полагается. Едва касаясь губами, не открывая рта, не высовывая язык — очень целомудренно.
— Буду вести себя прилично, если ты настаиваешь.
— Настаиваю.
— От прикосновений тебе тоже стало легче, Анита. Я это понял по ощущению твоей руки, потому что от тебя меньше стало пахнуть добычей. Серьезно, отчего бы нам не заняться сексом? Ведь нам же лучше от этого?