Кровь нуар
Шрифт:
— И в самые неудачные моменты.
Натэниел приподнялся на локте, положив руку мне на бедро.
— И что ты можешь сделать?
— Если не говорить о том, чтобы найти работу, которую мой папаша сочтет мужской, и завести семью, то ни хрена. — Он устроился среди подушек, положив на меня руку, прижавшись лицом мне к плечу. — Ты не поверишь, что мне предложила сделать мать.
— Что? — спросили мы с Натэниелом одновременно.
Я почувствовала, как он улыбнулся мне в плечо:
— Привести к ним свою подружку и показать отцу, что я не гей. Чтобы он умер успокоенный.
— Неудачный момент вы с Перли выбрали для расставания.
— Я бы все равно не мог ее привезти домой, Анита. Ты себе представить не можешь, насколько она стала ревнивой. Психовала сразу, стоило знакомой девушке со мной на улице поздороваться.
— Чертовски ревнивой, — согласилась.
Он кивнул, притиснулся поближе, будто я — плюшевый медвежонок в натуральную величину.
— Я ей сказал, что мы с Перли расстались. Она говорит: «Привези подругу. Я знаю, у тебя есть другие. Привези девушку, чтобы отец был доволен».
— Что она имела в виду, говоря, что у тебя есть другие? — поинтересовалась я.
— В школе и в колледже я был тот еще кобель. Спал с каждой девчонкой, которая была согласна. Весь город считал меня и моего лучшего друга парой. В лучшем случае считали бисексуальным, а большинство народу считало, что такого слова даже нету.
— То есть либо гей, либо нормальный, — сказал Натэниел. И что-то в его голосе заставило меня на него посмотреть.
— У тебя были трудности с теми, кто придерживается другого мнения? — спросила я.
Натэниел пожал плечами:
— Были. Сейчас я знаю, кто я и каков, и меня это устраивает. Но в молодости все это труднее.
— Тебе двадцать один. Не такая уж старость.
Он улыбнулся и поцеловал меня:
— У меня было длинное тяжелое детство. Оно меня состарило.
Он оказался на улице, когда ему еще и десяти лет не было. Очень быстро скатился в детскую проституцию. В тринадцать приучился к наркотикам. К семнадцати годам сумел с ними завязать, но сказать, что у Натэниела было тяжелое детство — примерно так же, как сказать, что «Титаник» повредил себе обшивку.
Я тронула его за лицо, притянула к себе для поцелуя посерьезнее. Он отклонился со смехом:
— Анита, даже мне нужно больше времени на восстановление.
Я вспыхнула и сама почувствовала, как лицо горит:
— Я не это имела в виду!
Джейсон поднял голову, посмотрел на меня:
— Как это мило, когда ты краснеешь!
— Прекратите оба!
— Прости, — сказал Джейсон.
Натэниел только улыбнулся мне:
— Так ты хочешь привезти домой девушку и познакомить с отцом?
Джейсон нахмурился:
— Я был бы рад папашу ткнуть мордой в тот факт, что я люблю девушек. Будь я геем, мне было наплевать, но вот тот факт, что он мне не верит, это как-то…
Он зарылся лицом в подушку.
— Раздражает, — подсказал Натэниел.
— Бесит, — предложила я.
Джейсон поднял голову:
— И более того. Мы с ним никогда не ладили. Я у него единственный сын после двух дочерей, единственный его шанс продолжить цепочку настоящих мужчин. Он же в колледже учился на футбольную стипендию.
— Я так понимаю, он повыше тебя будет, — сказала я.
— Больше шести футов. Я ростом в мать пошел.
— Не повезло.
— Да плевать мне, что я низкорослый, а папаша вот переживал. Если бы он так не напирал, может, я бы больше занимался спортом. Хотя на самом деле это не мое.
— Отчего тебе не взять с собой Аниту? — спросил Натэниел.
— Куда взять? — удивился Джейсон.
— Домой, с отцом знакомить. — Мы оба вытаращились на него. Смотрели долго и пристально, ему даже неловко стало. — Вы чего?
— Что «вы чего»? — спросила я.
— Поддерживаю Аниту, Натэниел. Слишком отдает дешевой комедией. Привезти домой девушку, с которой вы друзья, но она не твоя девушка, чтобы доказать отцу, что я не гей. Слишком отдает неделей телерейтинга.
Натэниел сел. Простыня сбилась у него на коленях, едва прикрывая.
— Вы с Анитой друзья?
— Да, — ответила я, переглянувшись с Джейсоном.
— Да, — ответил он.
— Вы с ней еще и любовники, верно?
Оба мы, помедлив, ответили утвердительно.
— Ты общаешься с нами. Смотришь с нами марафоны фильмов, ходишь по ресторанам. Ты с нами не так, как Мика, но проводишь с нами много времени.
— Да, но… — начал Джейсон.
— Так почему «но»? Она твой друг, она девушка, и вы любовники. Значит, она твоя девушка. Где же тут вранье?
Мы с Джейсоном переглянулись. Он пожал плечами. Я обернулась к Натэниелу:
— Я не думаю, чтобы его мама имела в виду дружеский секс, Натэниел.
— Вас связывает куда больше, и даже я это знаю.
На это я не знала, что сказать. Я потеряла дар речи — не потому что не знала, что сказать, а потому что ничего не могла придумать, как мне выпутаться. Понятно было, что есть причины этого не делать, и уважительные, вот еще минута — и соображу.
— Я не могу везти Аниту знакомить со своей семьей, — сказал Джейсон. — Это подразумевает вещи, которые не являются правдой.
Вот, он правильно сказал.
— Именно так, — подтвердила я.
— Но вы же не будете говорить, что вы помолвлены или что-то в этом роде. Твоя мама хочет, чтобы ты привел домой подружку. Привел домой девушку. Если тебе все равно, что думает твой отец, тогда ну это все на фиг, а если нет — почему тебе не привезти Аниту?