Кровь нуар
Шрифт:
Я нахмурилась, поняв, что он все-таки серьезен.
— Во-первых, может войти пилот. Во-вторых, мы на самолете, Джейсон. Я вряд ли смогу, слишком я боюсь.
— А когда приземлимся?
Я еще сильнее нахмурилась:
— То есть пока будем ехать по полосе?
— Да нет, в гостинице.
Я была уже не оскорблена, а озадачена. Он не дразнился, он был серьезен смертельно — это на него не похоже.
— Ты разве не хочешь поехать в больницу или в свой прежний дом до того, как распускаться?
Он
— Я не хочу ехать в больницу. Не хочу ехать домой. Ничего этого я не хочу.
Якрепко стиснула его руку — не потому, что мне было страшно, а от страдания в его голосе. Как ни странно, а тревога за него отвлекла меня от страха перед самолетом. Кто же знал, что психотерапия, направленная на другого, — лекарство от моих собственных фобий?
— Я не думаю, что после секса эти визиты станут легче.
Он улыбнулся, и что-то мелькнуло у него в глазах так быстро, что я не успела понять что. Но это было похоже на то, что бывает во взгляде Натэниела, и я это слишком хорошо знала. Взгляд, говорящий мне, что я наивна. Джейсон меня на несколько лет моложе, и ему не столько досталось страшного в жизни, как Натэниелу, но тоже хватило.
— Я не наивна, — сказала я.
— Ты так легко читаешь мои мысли?
— Натэниел иногда именно так на меня смотрит.
— Ну, понятно. Ясно же, что не потому что ты так хорошо меня знаешь.
Это прозвучало горько, и я забеспокоилась: нет ли у меня тут совсем иной проблемы с этим одолжением Джейсону?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу, чтобы я кому-то был нужен, как нужен тебе Натэниел. Чтобы кто-то меня любил так, как ты любишь мужчин своей жизни.
— Перли тебя так любила, — ответила я.
Было это зло — или всего лишь правдиво?
Он глянул на меня недружелюбно:
— Ты хочешь меня уязвить?
Я сделала глубокий вдох и медленный выдох, стараясь быть честной, но не злобной.
— Я в самолете, то есть не в лучшей форме. Давай так попробуем: ты мне говорил когда-то, что хочешь быть поглощен романтикой, любовью. Чтобы гореть ею. Так как я годами борюсь с каждым, кто хочет любить меня именно так, я не очень понимаю, зачем тебе такая цель, но раз ты так говоришь, то знаешь, что говоришь.
— И что мне на это ответить, Анита? Что я бросил женщину, которая хотела поглотить меня своей любовью? Да, наверное.
Я помотала головой и попробовала еще раз:
— Нет, я не про это. Я хотела сказать, что представление о любви у Перли и у тебя не одно и то же. Ты хочешь быть поглощен, а не задушен. Огню нужен воздух. Она отобрала у тебя воздух, и огонь погас.
Он посмотрел мне в лицо, внимательно.
— Вот это ты очень умно сказала.
— Ну, спасибо, Джейсон. Вижу, ты очень удивлен.
Он улыбнулся:
— Я не в том смысле. Тут смысл тот, что я чувствую себя меньше дураком, что не хотел от Перли любви. Я ношусь как с писаной торбой с желанием, чтобы кто-нибудь был мною одержим, получаю, что хочу — и мне этого не надо. Я сам себе казался капризным.
— Одержимость — нелюбовь, Джейсон. Это жажда обладания.
— Я хочу кому-то принадлежать, Анита.
— Но ты больше хочешь того, что есть у Натэниела, чем традиционного брака.
— В смысле, хочу принадлежать, но не быть моногамным?
Я пожала плечами:
— Строго говоря, Натэниел моногамен. У него ни с кем нет секса, кроме меня.
Джейсон улыбнулся, и глаза его вспыхнули:
— Но у него столько сексуальных контактов с другими…
— Он стриптизер. Сексуализированные контакты с другими входят в его должностные обязанности.
— Я сказал «сексуальные», а не «сексуализированные». У нас на работе мы четко в этом разбираемся, хотя настоящий секс запрещен.
Я закрыла глаза, но от этого рокот двигателей стал сильнее. Открыв глаза пошире, я попыталась подумать, что это я говорю.
— Что ты имеешь в виду?
Он снова посмотрел на меня взглядом, говорящим, что я либо наивна, либо просто глупа. Так как ни тем, ни другим я намеренно не была, то не поняла, что он хочет сказать.
— Не смотри на меня так, Джейсон. Я честно не понимаю, что ты имеешь в виду.
Настал его черед нахмуриться:
— Нет, правда?
— Нет, правда!
Я не смогла скрыть раздражения.
— Что ты называешь сексуальным контактом, Анита?
— Ну, не знаю. Секс.
— Анита, я видел, как Ашер кормился от Натэниела. Да черт побери, он и на мне кормился. Это надо быть куда более гомофобом, чем я или Натэниел, чтобы не понять, насколько это сексуально — когда Ашер кормится.
Одна из способностей Ашера — придавать своему укусу оргазмические свойства. Это не просто обман сознания, это особая способность. Когда он был испорченным маленьким вампиром, он этой способностью добивался от своих жертв денег, земель, защиты. Его умоляли подарить еще одну ночь, хотя знали, что это верная смерть.
— Я получше тебя знаю, на что способен Ашер.
— Боже мой, ну я кретин! Как я мог забыть? — Он меня обнял. — Прости, Анита. Прости ради бога.
У нас с Ашером были секс и кровь наедине в первый и последний раз. Он едва не убил меня наслаждением, потому что я просила его об этом. Умоляла. С тех пор нам не разрешается быть одним, потому что я призналась Жан-Клоду, что до сих пор жажду повторения. Из всех вампиров Жан-Клода больше всего я боялась Ашера — его единственного мне хотелось попросить, чтобы он со мной делал смертельное.