Кровь нуар
Шрифт:
— За телку. Я никогда больше не сделаю ошибки, думая о тебе просто как о телке.
Я кивнула:
— Вот я и думала, что именно это слово приходит тебе на ум.
Глава пятнадцатая
Наше прибытие в больницу было обставлено так, как и Жан-Клод не смог бы: город не дал бы ему полицейского эскорта, разве что он был бы арестован. Но нас таковой сопровождал в больницу Сент-Джозефа с ее новеньким травматологическим отделением. Оно располагалось в Саммерлендском крыле больницы, и я чуяла запах огромного пожертвования.
Какое-то время у нас ушло на то, чтобы пройти через больничное начальство — оно высыпало на полицейские сирены и появление лимузина. Да черт побери, с нами еще несколько серых костюмов заявилось. Вместо Чака нас сопровождал Питерсон, что было явным повышением, но все равно это была со стороны администрации вполне понятная ошибка. Если бы кто-то мне дал достаточно денег, чтобы пристроить к больнице целое крыло, я бы с этим кем-то тоже обращалась поласковее.
Пока мы в вестибюле больницы объясняли, что Джейсон не является ни одним из близнецов Саммерлендов, мне попался на глаза портрет. Старомодный портрет маслом, изображающий мужчину в черном костюме, белой рубашке, в крахмальном воротничке и с темно-русыми усами. Несмотря на старомодную одежду и усы, лицо портрета было лицом Джейсона.
Я невольно подошла к портрету поближе. С сурового лица незнакомца на меня глядели синие глаза Джейсона.
Джейсон подошел и встал рядом. Я посмотрела на него, на портрет, снова на него.
— Мурашки по спине? — спросил он.
— Ты был бы через несколько лет таким же, если бы отрастил усы.
— Знакомьтесь — Джедедия Саммерленд. Глава религиозной общины, поселившейся здесь подальше от мирских соблазнов. Суровый и добродетельный муж, но почему-то во многих семьях, что могут проследить свою родословную до тех времен, когда он был жив, есть дети, до ужаса на него похожие.
— Такое впечатление, что у основателей сект часто бывала слабость к женщинам.
Он кивнул, потом улыбнулся, хотя до глаз улыбка не дошла.
— Джедедия был убит вампирами. Очевидно, пытался обратить их к Господу, и им это не понравилось. Но если честно, я думаю, он пытался соблазнить даму из нежити, и это ему дорого обошлось.
Он повернулся ко мне не то чтобы с улыбкой, но с каким-то непонятным выражением в глазах.
— Что такое? — спросила я.
— Мне кажется, что попадаться на крючок вампирам — это семейная черта.
Он отвернулся, и что бы он сейчас ни думал, прочесть его мысли по глазам я не могла.
Я снова посмотрела на портрет. Это было лицо Джейсона, но если верить художнику, в глазах Джедедии не было веселья, улыбка не раздвигала углы губ. Лицо то же, но личность совсем иная.
К нам подошел Питерсон, тоже рассматривая портрет.
— Фамильное сходство просто жутковатое, если позволите так выразиться.
— Пожалуйста, пожалуйста, — ответил Джейсон.
— Я договорился о вашем проходе к отцу, мистер Шуйлер. Вас буду сопровождать я и еще один человек. Сотрудники больницы уже отловили двух репортеров, пытавшихся проникнуть наверх. Я попросил их охранять спокойствие вашего отца так, как будто это сам губернатор. Мне кажется, это поможет не допустить репортеров.
— Спасибо, — сказал Джейсон, все еще глядя на портрет. Потом обернулся к Питерсону с улыбкой, наполнявшей смехом глаза, и лицо его стало… стало лицом Джейсона.
Питерсон был несколько ошарашен, но потом улыбнулся в ответ. Так обычно действовала улыбка Джейсона.
Джейсон потянулся к моей руке, я помогла ему ее найти. Улыбка несколько пригасла, и глаза стали почти так же суровы, как на портрете.
— Давайте уже с этим покончим.
Мы направились к лифту, но там уже один из костюмов держал дверь и присутствовала дама из администрации больницы. Очевидно, она собиралась нас сопровождать. Богатые и сильные действительно от нас отличаются — во всяком случае, относятся к ним по-другому.
Рука у Джейсона была тепловата на ощупь. Не вспотевшая, просто от нервов. А он ликантроп, и разгулявшиеся нервы могут вызвать превращение. Он владел собой, и очень хорошо, но температура тела у него повысилась от тревоги. И это не было хорошо.
Впервые я подумала, что будет, если Джейсон перекинется прямо на глазах у родственников. Но они же знают, что он вервольф? Или не знают?
Репортеры будут знать, если заглянут на сайт «Запретного плода». Там указаны не только обычные параметры танцоров, но и вампиры они или оборотни, и какими зверями могут перекидываться. Если репортерам очень понадобится, они его раскроют.
Милая администраторша разговаривала с Джейсоном, который что-то рассеянно хмыкал ей в ответ. Я посмотрела на нее с другой стороны от него и сказала:
— Очень любезно с вашей стороны так заботиться о его отце.
— Любой из друзей губернатора у нас будет очень почетным гостем, — улыбнулась она.
Резким до горечи тоном Джейсон возразил:
— Мой отец — не друг губернатора.
Женщина посмотрела на меня, потом на Питерсона:
— Но я думала…
— Губернатор счел, что раз сходство мистера Шуйлера с его сыновьями вызвало такие проблемы с прессой, то самое меньшее, что мы можем сделать — обеспечить, чтобы последние дни его отца не были отравлены репортерами.
— Сходство невероятное, — сказала она. — Даже вот на таком близком расстоянии я бы поклялась, что вы — один из сыновей губернатора.
— Джедедия времени зря не терял, — тихо сказал Джейсон.
— Простите? — переспросила администраторша.
— Нет, ничего.
Я попыталась завести светский разговор — в чем никогда не была сильна особенно. Ну сколько еще будет тащиться этот лифт?
— Джейсон не знал, что близнецы будут в городе, и пресса нас застала врасплох. Вот еще с этой свадьбой, со всем прочим, стало совершенно невыносимо. Если к настоящим Саммерлендам пресса так относится всегда, то я им не завидую.
— Стало хуже после выдвижения в президенты, — ответил тот костюм, что помоложе.
Питерсон глянул на него со значением, и значение это было явственно: не болтай.Младший перестал болтать и постарался изо всех сил встать очень прямо и исчезнуть за углом. Одновременно это трудно, но он попытался.
— Конечно, конечно, — согласилась администраторша.
Двери открылись, и мы вышли в больничный коридор. Как бы ни была хороша больница, больницей она и останется. Тут выбрали приятную краску, цвет достаточно жизнерадостный, но запах бил в нос, запах антисептика, которым маскируют запах болезни, запах смерти. Единственно так не пахнут коридоры родильного отделения. Как будто у смерти есть свой запах, и у жизни тоже, и скрыть эту разницу моющим раствором — попытка безнадежная. Нос понимает, и понимает та часть мозга, которая не знает о лифтах и президентских гонках. Та часть мозга, которая с нами еще с тех пор, когда мы не знали, не окажется ли прямохождение очередной мимолетной модой.