Кровь решит за нас
Шрифт:
— Стас смеется, говорит, учись Миха — свои скоро будут.
Людмила улыбнулась. Все-таки она нашла отличную охрану детям. Оба — замечательные мужики.
— Люд, Игорь тебя не трогает? — осторожно серьезно спросил мальчишка.
Она расстроилась. Недели три назад Игорь заявлялся к ним в квартиру, Стас тогда не запустил, только Темка все слышал и теперь не только знает правду, но и не осуждает ее. Так странно.
— Нет, малыш. Он меня не трогает.
— Хорошо.
Артем откинулся на подушку.
— Я вечером поздно буду.
— Знаю. Я покормлю.
— Пока.
— Пока.
Отключил
Люда тоже не могла, он точно знал, что не могла, только ей было хуже. Тетка искренне уверена, что он узнал об истинной причине ее отношений с тем мужиком лишь недавно. Он не стал ее переубеждать, просто дал понять, что все в порядке. Совесть и честь Соньке с Юлькой на хлеб не намажешь и в садик не оденешь.
***
10 ноября
Суббота
— Ребенок, ты которую уже по счету работу сменила из-за своего Сережки?
— Эта была только третья.
Татьяна фыркнула.
— Кошмар. Анн, какие мысли?
— Надо ему что-то, — философски изрекла пожилая женщина, щурясь через очки изучая афишу.
— Вот.
Нина улыбнулась и пожала плечами. Вообще говоря, она знала, чего он хочет, только просить ее никогда не станет, помятуя о страхах жены. Она и сама уперто продолжала поддаваться на его странные предлоги, из-за которых приходилось увольняться. Отказать Сережке, кажется, было невозможно. Он был восхитителен, неподражаем и безгранично обаятелен. Она частенько наблюдала как люди расплывались от симпатии и восторга, если он того желал, и сжимались перед ним, если он не испытывал особой приязни и не стремился скрыть сей факт.
— Ты знаешь, чего он хочет, верно? — порой ее мать была чересчур проницательна. Нина не стала отрицать, кивнула.
— Знаю, только он не попросит.
— Кто эти мальчики? — Анна наконец оторвалась от созерцания плаката.
— Гхуппа “Кохни”, - пропела Татьяна. Нина расхохоталась.
— Какие милые на вид. А что все картавят? Думаю, он хочет, чтоб жена была всегда рядом.
— Нет, только кудрявый. Рядом? Нет. Рядом нам не подходит.
— Мама!
— Куплю кассету. Надо послушать, — Анна сняла с носа очки и убрала в карман. — Не ругайся, Нинуль, на маму — она как лучше хочет. А Сергею, Танюшь, она рядом нужна, чтоб следить за ней. Где тут ларечки?
— Следить? — Нина замедлила шаг. Это что еще за новости?
— Плохо сказала. Думаю, он боится, что тебя обидят, ты ж последи, разве что пыль не сдувает. Вот и хочет рядом пристроить. Одно слово — мужчина.
Татьяна улыбнулась.
— Аннушка, ты как всегда. А Игорь у нас кто?
— Знама кто… Баба он.
Теперь смеялись втроем.
— Так где ларечек? Хочу мальчиков послушать.
— Мальчиков она хочет, — проворчала Татьяна. — Бабулька!
— Э-эх, а сама-то кто?
— Нам туда! — Нина кивком головы указала на обувной.
— Три этажа? — возмутилась Анна. — А лифт есть?
— Есть.
Нина резко затормозила, заметив прямо напротив них на скамье знакомое лицо.
Мария Анатольевна сидела в расстегнутом пальто и невидящим взором обводила прохожих. Лицо потускнело, осунулось, на нем читалось выражение муки, и без того заостренные черты стали резче. Нина зачарованно пошла к женщине, ей больно, и боль эта свежая, съедающая изнутри.
Мать с Анной замолчали. Она чувствовала, что они не отстают ни на шаг.
— Мария Анатольевна?
Та подняла стеклянные глаза, несколько мгновений понадобилось, чтобы она поняла кто перед ней стоит.
— А это ты, — и снова отвернулась.
— У вас что-то случилось? С Игорем?
— Порадоваться пришла? — Нина отчего-то не удивилась злобе, скользящей в голосе бывшей свекрови.
— Нет, просто спрашиваю. Последний раз, когда мы с Санькой с вами общались, вы радовались новой жене Игоря. Людмила, кажется, — на деле Нина прекрасно знала Люду. Когда-то та помогла ей написать по собственному, освободив от всякого общения с бывшим мужем и Нина тогда обрадовалась такой доброте. Наивная. Об этом инциденте она не рассказывала никому.
— Она ему не жена, — Мария Анатольевна стиснула зубы. — Воровка и шлюха! Такая же как…
Из длинной злой речи Нина уяснила три вещи. Во-первых, Игорь лишился доброй половины честно нажитого, во-вторых, Эдуард теперь живет с любовницей, и в-третьих, она, Нина, каким-то боком во всем этом виновата.
— Анатольевна! — вдруг высунулась из-за плеча дочери Татьяна. — Ты коньяк любишь?
— Я — не алкоголичка, в отличие от вас.
— Ну, все понятно.
Татьяна взяла дочь за руку и потянула в обувной.
— Мам, так нельзя. Ей же плохо. А вдруг, что случится?
— Ребенок, помяни мое слово, эта королевна переживет нас с Анькой.
— Да, — согласилась Анька.
Нина обернулась и с сомнением взглянула на одинокую фигурку на скамье.
— Не переживай, у нее же есть любимый сын.
***
12 ноября
Понедельник
Наталка положила второй тест на раковину и зажмурилась.
Так не бывает.
Голова закружилась, от страха начало подташнивать.
Или бывает?
Девушка осела на пол и обняла колени, из глаз покатились слезы.
— Мамочки, — надрывно просипела она. Ей же восемнадцать, ну, куда оно? Она? Он? Паника заполнила грудь, сдавив легкие, не позволяя дышать. Она подскочила, нашла телефон, набрала знакомый номер.
— Да, девочка моя?
— Саш, — ровным голосом произнесла девушка. — А ты не приедешь пораньше? Пожалуйста.
— Уже еду. Что случилось? Тебе плохо?
Наташа мгновение поколебалась.
— Ты… — подходящие слова почему-то не находились. — Ты — папа, — это единственное, что точно отражало смысл и не звучало как в дешевой мелодраме.