Кровь тигра
Шрифт:
– Прекратите паясничать! – заорал Хантон.
– Ну чего вы нервничаете, – хныкающим голосом промямлил Баркер. – Вы просто переутомились. Попринимайте железо, вы же малокровный, как рукой снимет…
Губернатор потянулся к револьверу, и Баркер в испуге смолк.
– Теперь слушайте про Тигра. Даже сынок подробностей не знает. В свое время Тигр похитил дочь адвоката Хиллера. И жил с ней, честно и порядочно, в Калифорнии.
– Где небо голубое-голубое… – промурлыкал Баркер.
– Фермер Джек Ровер и еще несколько человек выследили Тигра и схватили его. Тигру удалось из тюрьмы улизнуть, но он опять попался. Жена умерла, а ребенка воспитал чужой человек. Пока хватит…
– Простейший текст, господин губернатор! Я украл жену сенатора Ровера…
– Перестаньте, наконец. Запишите все, что вам сказали. А то где-нибудь обязательно наврете.
– Без суфлера любая роль трудна, мистер Хантон, – согласился бывший артист и старательно все записал.
До условленного места добрались с изрядным опозданием: когда двинулись пешком, Баркер то и дело усаживался передохнуть.
– Уф, не могу. По таким кручам… не могу! Внезапно он хлопнул себя по карману и испуганно вскрикнул:
– Возвращаемся! Немедленно возвращаемся!
– Ты что, спятил? – спросил конвойный. – Там ведь заложница.
– Не спорьте, ради всего святого. У меня в кармане осталась важная бумага, в старых штанах. Я же ничего не помню.
– Нельзя назад, у меня приказ.
Баркер поплелся в полном отчаянии. Через четверть часа он вновь тяжело опустился на землю.
– Уф, передохну. Легкие… совсем никуда. Ох, помру я тут…
Конвойный унтер едва сдерживался от злости. Тропа между тем становилась все круче. Баркер озабоченно спросил:
– А вы не думаете, что этот… дикий зверь… просто обманщик?
– Не могу знать. Вероятно, нет.
– Что значит «вероятно, нет»? Сидит, понимаешь, один в старой развалюхе, как сверчок какой-нибудь…
– Сверчки стрекочут, мистер, а не стреляют.
– Шутите, да? Все! Ухожу отсюда сейчас же!
– У меня приказ.
– Вы что, стрелять будете?
– У меня приказ доставить вас до условленного места и принять заложницу. В случае побега – огонь!
Баркер обмахнул носовым платком большой валун, расстелил на нем платок и уселся. В глазах его стояли слезы.
– Подъем, мистер. Считаю до трех!
– Хоть до ста. Мне чихать на это.
– Считаю до трех и стреляю.
– Стреляю, стреляю… Все кругом только и делают, что стреляют! – Баркер чуть не расплакался, но поднялся. Сделав несколько шагов, он бросился бежать к валуну: позабыл носовой платок. Так дошли до перевала, на котором стояла хижина и где начиналось ущелье. Унтер опустил ружье.
– Десять шагов вперед и ни шагом больше. Буду стрелять!
– Да слыхал уже.
– Шагайте, мистер.
– Ладно, ладно, не бойся, не убегу.
– Считаю до трех: раз…
– Считаю да стреляю, стреляю да считаю. И ума не надо!
– Два…
– Человек одолжение сделал, а ему…
– Два, черт подери! Ну?
– Иду, иду.
Баркер медленно двинулся к хижине. Казалось, она пуста. На полпути между конвойным и хижиной Баркер остановился. На пороге появились молодой человек и девушка. Девушка улыбнулась молодому человеку и пошла вниз, навстречу Баркеру.
Унтер прижался к скале, взяв на мушку Робина. Тот тоже вытащил револьвер и отступил в глубину дома. Баркер спокойно дождался, пока заложница дойдет до него.
– Доброе утро! – дружелюбно начал он, но та, не ответив, прошла мимо. Она с унтером быстро стали спускаться вниз по тропе. Баркер растерялся: что, можно идти или еще нельзя? Они же не договаривались. Вдруг всадит пулю в спину ни за что ни про что? Только когда фигуры исчезли в сумраке, Баркер отважился сдвинуться с места.
Молодой человек с револьвером в руке вышел ему навстречу. Два Тигра остановились друг против друга.
– Сынок! – Баркер изобразил радость и раскинул руки для объятья. Робин нерешительно шагнул ближе. В глазах его читалось скорее удивление, чем волнение. Да, перед ним Тигр, несомненно! Старый… усы… маленькие глаза.
Мужчины обнялись.
– Рад тебя видеть, отец.
Как странно было произносить слово «отец» тому, кто никогда в жизни никому так не говорил!
– Зайдем в дом, – предложил Баркер, – умаялся я.
Робин пропустил его вперед.
– Здесь нельзя задерживаться, они погоню пошлют, – сказал Робин, вглядываясь в лицо старого Тигра.
За полтора десятка лет тюрьма истрепала его. Походка неуверенная, голос слабый, глаза бегают – словом, совсем старик. Уже почти ничего не осталось от того Тигра, перед которым дрожали! И пугливый какой-то… Но, может, глотнет вольного воздуха, побродит на свободе и преобразится? Или – вконец сломался?
Ничто не шевельнулось в душе Робина при встрече с отцом. Да, вот они встретились. Очень жалко старика. Но, как и прежде, стискивает сердце ледяной обруч.
Баркер плюхнулся на скамью, где недавно сидела Молли, и тоскливо оглядел комнатенку. Где же тут обещанная кровать?
– Кофе хочешь?
– Хочу, сынок, хочу. Маковой росинки во рту не было с утра.
Разжигая огонь, Робин искоса поглядывал на отца. Выговор-то у него, как у Молли, – восточный. А тот, словно уловив мысли Робина, забросил ноги на шаткий стол.
– Сын, я десять лет гнул спину в тюремной конторе… Среди господ. Совсем другим стал, ей-богу.
Кажется, фраза пришлась к месту. Робин задумчиво помешивал в котелке.
– Я узнал про тебя два дня назад. От Олсена.
– От кого?
– От Олсена, – удивленно повторил Робин.
– А-а… Я-то думал, гм… В общем, да, – пробурчал Баркер, не зная, что сказать. Про какого-то Олсена губернатор не сказал ни слова. Вот так номер, однако.
– Олсен мне все рассказал.
– И плохо сделал.