Кровь Титанов

Бодров Виталий

Может, кто другой и здесь заподозрил бы какое извращение, но не он, Лемур. Для него было очевидно — колдовство. Грязное, черное, подлое сугудаево колдовство. Подчинившее короля воле треклятого мага. Недаром ему отведены особые покои во дворце, рядом с королевскими. И открыт доступ к Его Величеству в любое время дня и ночи. Чем, надо признать, Сугудай пока не злоупотреблял. Или просто сумел не засветится.

Тайна мучила Лемура уже не первый месяц. Но до сих пор он даже не приблизился к разгадке. И то сказать — легко ли шуту выслеживать придворного мага? А короля? Можно, конечно, пошутить с намеком, сценку даже отыграть, и посмотреть, как парочка эта

реагировать будет. Только ведь — маг и король это. Сильный маг, и король-самодур. Попробуй слово хотя бы лишнее сказать — либо в застенок загремишь, либо в болоте заквакаешь. Не раз Лемур собирался переговорить хотя бы с принцем — Его Высочество был не по годам смышлен, и не болтлив особо, хоть и принц. Только... Что ему сказать-то? Фактов ведь никаких, одни только домыслы. Досужие, вдобавок. Однако, больше тянуть с разговором нельзя. У принца возможностей не в пример больше, чем у человека в дурацком колпаке.

— Ну, не хватало еще, чтобы шут задумчивым ходил, — это сэр Нурель шутить изволит. Мнит себя отчего-то этот рыцарь господином весьма остроумным. Хотя, правду сказать, ни остротой, ни умом Творец его не наградил.

— Хо-хо! — высоким голосом пропищал шут. — Сэр Нурель метит на мое место? Клянусь Беодлом, мой колпак Вам куда более к лицу, чем рыцарский шлем.

Привычку клясться каким-то Беодлом Лемур подцепил от одного заезжего горца из Кассарада. Тогда это показалось ему смешным, и акцент этот варварский, растягивая гласные, и само имечко — Беодл. Со временем шутка приелась, а вот привычка — осталась.

— Ты что, мерзавец, хочешь сказать, что рыцарь может променять свой шлем на дурацкую шапку? — ага, зацепило почтенного сэра рыцаря.

— Может, если ее надеть на бочонок вина, — нашелся шут.

Первым захохотал сэр Оуэн. Все шутки, так или иначе связанные с попойкой или похмельем, до него доходили сразу. Остальные, правда, не доходили вовсе.

— Ну, а если мой шлем натянуть на бочонок вина? — поинтересовался он.

— А смысл? — парировал шут. — Снять с одного бочонка вина, чтобы надеть на другой?

Смех колыхнул ряды придворных. Как же все они любят посмеяться над другим! Но сэр Оуэн не в обиде, такие шутки он любит. И даже понимает, кто бы мог подумать!

Придворные неожиданно оставили шута в покое — в дальнем конце залы вспыхнула ссора между двумя дворянами. Ясное дело, куда интереснее послушать, как молодые петушки наскакивают друг на друга. И подзадорить обоих, а то вдруг у них до дуэли не дойдет? Кому интересны остроты шута, когда тут такие дела...

Лемур пожал плечами. «Небось, из-за девки поспорили. То есть, из-за дамы. Хотя, клянусь Беодлом, не понимаю, чем они отличаются». Однако, самое время вытащить Его задумчивое Высочество из этого болота. Пока все дружно на петушков драчливых глазеют.

Шут неслышно зашел за спину принца.

— Не желает ли Его? — спросил он бархатным голосом. — А, Высочество?

— Оставь, Лемур, — пробурчал принц. — Без тебя тошно.

— Я к тому, что валить отсюда надо, — пояснил шут. — Или, говоря благородным языком, спешно ретироваться. Пока все эти бараны... А говоря все тем же языком, благородные господа и бабы... То есть, понятно, леди... Глазеют на дурацкую ссору.

— Ты прав, приятель. И мы можем пока спокойно улизнуть. Никто даже и не заметит.

— Тем более, мы оставим им Нуреля, — подхватил шут. — Я всерьез подумываю о назначении его своим заместителем. Жаль, король этого не подпишет. Его Величество отчего-то уверен, что рыцари королевству нужнее. Хотя, по правде, я не понимаю, чем шут в железе лучше шута в колпаке...

— Довольно, Лемур. Поспешим отсюда.

— Слушаюсь и повинуюсь, Ваше Торопливое Высочество. Дозвольте в знак почтения облобызать Ваши прекрасные сапоги... О, Беодл, вы опять в тапках?!

— Что?! — принц бросил быстрый взгляд на свою обувь и засмеялся. — Ладно, поймал!

Они исчезли за небольшой дверцей в стене, и никто не обратил на это внимания. А если бы и обратил, невелика беда.

Пройдя потайным ходом, принц и шут оказались в потайной комнате. Орье, будучи еще любопытным шкодливым мальчишкой (если можно так сказать о единственном наследнике Его Величества) откопал в библиотеке неимоверно древние планы дворца. Планы эти были далеко не полны, обозначения и подсказки неплохо зашифрованы, вдобавок здание не раз перестраивали, и тем не менее, изрядное количество подобных комнат и переходов оказались доступны юному принцу. Среди дворцовой челяди ходили стойкие слухи о древних тайниках то ли с сокровищами, то ли с манускриптами, то ли вообще с магическими артефактами, запрятанные во времена прежних династий. Принц, как не старался, обнаружить ничего не сумел. Зато решил загадку исчезновения короля Дорана III, своего пра-пра-деда. Оказывается, заклинило механизм двери одной из потайных комнат. Бедный король оказался взаперти и, понимая, что голодная смерть неминуема, покончил с собой. С тех пор по дворцу шлялось привидения короля-самоубийцы, жалобно завывая и пугая дворцовых кошек и женщин. Принц нашел его тело там, где усопший монарх покорился смерти. Никому не открыв тайны, похоронил его при помощи одного лишь шута.

Правда, по слухам, призрак и не думал пропадать. То ли во дворце обосновалось целое стадо привидений, то ли сплетни наглейшим образом врали. Обе версии представлялись Орье равновероятными.

— Что волнует Ваше Высочество? — поинтересовался шут.

— Оставь, Лем, мы здесь одни.

— Хорошо, О, как скажешь.

Принц улыбнулся. Товарищ по детским играм, Лемур звал его О, будучи еще мальчишкой. После нескольких попыток прервать эту странную дружбу с низкорожденным, король махнул рукой и записал Лемура в шуты. Так хоть видимость приличия оставалась.

Принц яростно протестовал, но, против ожидания, приятель его воспринял новую должность с энтузиазмом. Возможность высмеивать чванливых вельмож привлекала его несказанно. Острый на язык, Лемур отсмеивал обидчикам любые оскорбления... и ничего сделать ему противники не могли. Дать подзатыльник или, к примеру, выпороть королевского шута (а также лекаря и библиотекаря, про мага можно и не упоминать) мог только король. Или, скажем, принц. Остальным — нельзя. Оскорбление короны, что, в принципе, приравнивалось к измене. Так что задевать шута было нежелательно, Лемур отличался исключительной злопамятностью и обиды не спускал никому.

— Так что с тобой стряслось? — повторил шут.

— Ничего, — пожал плечами принц. — Грустно как-то. Скучно. Не знаю. Ощущение такое, будто над нами невидимая черная туча... И она вот-вот разразится грозой.

— А что, может и разразится, — задумчиво согласился шут. — Ты вот скажи, О, как ты к придворному магу относишься?

— Никак. Я — принц, а не черпальщик дерьма, — надменно бросил Орье.

— Ваше Высочество говорит, как какой-то плебей, — просюсюкал шут, искусно подражая мэтру Точину, Наставнику Хороших Манер При Дворе Его Величества, которого принц с детства терпеть не мог. — Правильно надо говорить — ассенизатор...