Кровь в пыли
Шрифт:
Недалеко на ступеньках церкви сидит наркоманка и оживленно переговаривается со своими пальцами.
Мы с Бит не представляем здесь ничего особенного. Даже если бы и были, никто не станет затевать драку с таким большим и мускулистым парнем. Не для меня, во всяком случае.
Никто не придет за мной.
Я открываю рот, намереваясь возразить, может быть, даже умолять — в этот момент я не прочь попрошайничать, — когда чувствую, как он слегка прижимается ко мне. Сначала я подумала, что это могло быть случайно. Но нет. Он кружит своими бедрами против моих. Я инстинктивно приподнимаю
Я разобью вам яйца, мистер Вела.
Его холодная молния врезается в мою голую нижнюю часть живота — как раз там, где разрезается полотенце. Он твердый. Очень твердый. И я могу ошибаться, но он такой же толстый, как акцент кокни Годфри.
Бит движется ниже, его набухший член прижимается к моей чувствительной плоти.
Рука, которая сжимала мой рот, теперь движется вниз, тыльная сторона ее касается моего возбужденного соска, направляется на юг, грубо сжимая мою задницу. Я вздыхаю, катаясь головой по бетону, желая подчиниться ему, но зная, что собираюсь ударить его по яйцам коленями и снова попытаться бежать. . .
Затем его голова падает, его лоб встречается с моим. Я чувствую запах дешевого пластика его маски и сладкий запах его мужского пота. И этот персиковый рот, которого я еще даже не видела. Он издает разочарованный стон.
— Пошли, Горошек.
Нейт подхватывает меня и помогает подняться на ноги, прежде чем я успеваю навредить его ребятам. Мы идем обратно к его дому — у меня нет другого выбора, я полностью заключена в тюрьму, стиснутая настоящим гладиатором. Но когда мы вошли, меня что-то осенило.
Я его привлекаю.
Он борется с этим ради Годфри. Для его жизни. Но если я его уговорю, я могу предложить ему выход. . .игра продолжается.
В нем теплится страсть. . .и я собираюсь поджечь ее. Пламя, которое сожжет каждый план Годфри для меня.
Нейт заталкивает меня в подвал и запирает там.
— Последнее предупреждение. Если ты не хочешь снова оказаться с завязанными глазами и связанными руками, ты будешь вести себя хорошо.
Я сажусь на одеяло, которое он принес для меня, и жду, пока не услышу, как его тело опускается на матрас, дешевые пружины сжимаются под его тяжестью. Достав его дневник из того места, где я его спрятала, я прочитала еще одну запись.
12 НОЯБРЯ 2010 ГОДА
— Попасть в тюрьму — это как умереть с открытыми глазами (БЕРНАРД КЕРИК)
Потерять себя в повторении легко, и это дает тебе тюремная жизнь.
Структура настолько аккуратная и линейная, что дни сливаются в недели, затем в месяцы — и, прежде чем ты это заметишь, — даже в годы.
Я пропускаю время приема пищи в 6:00 каждый день, потому что я лучше пожую ногу моего сокамерника, чем съем завтрак, который они подают. А Педро? Его нога повидала довольно грубое дерьмо, как и остальная часть его зависимого от крэка тела.
Я сварщик в ремонтной мастерской тюрьмы. За тридцать два цента в час я не разбогатею, но,
Я работаю вместе со старым английским умником по имени Годфри. Не зря его здесь прозвали Богом. С характерной хромотой, которая обещает хорошую историю, он проводит большую часть своего времени, слушая классическую музыку или гуляя с Себом — еще одним британским заключенным, которого я считаю геем, судя по тому, как он смотрит на меня. Девяносто процентов людей здесь хотят меня трахнуть, но Себ? Он выглядит так, будто хочет взять мою задницу на свидание за ужином и купить ей цветы. Может быть, даже красивое украшение.
Фрэнк сказал мне, что я не должен связываться с Годфри.
Остерегайтесь Бога, ибо Он очень силен и может запечатать вашу веру.
Я летаю низко и занимаюсь спортом. Еще больше читаю. Четыре или пять часов чтения, каждый день. Пропускайт занятия в колледже и другие программы, которые они предлагают, как будто ты выйдешь отсюда в открытые объятия общества. Если жизнь дала тебе карту Сан-Димаса, фул-хаус не в твоем будущем. Черт, тебе повезет, если у тебя будет крыша над головой, когда все закончится.
Но я хожу на курсы самопомощи, потому что они заставляют тебя записываться на эту хрень, и потому что что еще делать в этой дыре? Мои возможности ограничены, мое время — безгранично.
За ужином я тусуюсь с Фрэнком и его командой из Стоктона.
Сан-Димас известен бандами округа. Забудьте о неграх, латиноамериканцах, белых. Конечно, между гонками время от времени случаются прыжки. В основном, однако, мы держимся цивилизованно.
Кроме Арийского Братства. Они заноза в заднице у всех.
Буквально.
Сегодня я захожу в свою камеру и вижу парня, которого не узнаю. Он большой, толстый, с самодельной татуировкой в виде свастики, украшающей его мясистую шею и лицо каждого неграмотного деревенщины из кино. Лысый, конечно. Тюрьма высасывает из тебя молодежь.
— Чем могу помочь? — Я ворчу.
— Нет. Но я могу помочь тебе. Видел тебя поблизости. — Он прислоняется плечом к стене, одна рука засунута в штаны. Его глаза остановились на моей промежности. — Тебе нужна защита.
Не обращая на него внимания, я тянусь под свой тонкий матрас, доставая книгу в мягкой обложке. Он сжимает мою руку, его ладонь жирная. — Я сказал, - ворчит он, - ты симпатичный мальчик. Наклонись.
Я жду, когда он нанесет первый удар, но он просто притягивает меня ближе. Он толще, крупнее. Я худой, но достаточно сильный, чтобы справиться с ним. С другой стороны, у меня нет AB позади меня на случай, если дерьмо пойдет наперекосяк.
А оно точно пойдет, судя по голодному выражению его лица.