Кровь за кровь
Шрифт:
– Потому что зажрались, пока мы там...
А может, действительно? Пока они шкуры под огнем дубили, их места на гражданке всякая шваль позанимала.
И это была правда. Но не вся правда.
Ветеранов не любили за вздорный характер. За оголенные нервы, за то, что они предпочитали любой спор решать глоткой и кулаками. А умел и мало, умели только ходить в атаки, спать в чистом поле, укрываясь бушлатом, и умирать. Они ушли из той военной жизни и не пришли в мирную.
– Ты бы побрился, причесался, костюм надел, - советовала мать.
–
– Ничего, и так сойдет. Им сойдет. Когда я в окопах гнил, я устраивал их в любой одежде.
– Но ты должен понять...
– Я никому ничего не должен! Это они должны. Мне! За то, что я там, за них...
Он не умел пригибаться, не умел нравиться. И не хотел.
Каждый новый отказ злил его, как быка красная тряпка, пляшущая перед ноздрями. С каждым новым отказом у него уменьшались шансы на удачу. За него похлопотали друзья.
– Пойдешь грузчиком на рынок, мы договорились. Работа там, конечно, не сахар, но платят хорошо. Покажешь себя с лучшей стороны - может, даже в завсклады выбьешься...
Народ в бригаде был разношерстный - опустившиеся мастера спорта, сокращенные из оборонки итээровцы, отставники-офицеры, недавние зэки. Были и "ветераны". Правда не этой, той, давней, десятилетней войны.
Работали, что называется, на износ. Наваливались скопом на вагон или рефрижератор и растаскивали груз в считанные минуты. Потом разбредались до следующего вагона. Кто-то шел спать куда-нибудь в подсобку, кто-то слонялся по рынку в поисках случайного заработка.
Сергей слонялся. Ему нужны были деньги. Для того, чтобы купить отдельную квартиру. Хоть даже комнату. Где можно будет избавиться от назойливой жалости матери и начать жить самому. Начать жить сначала.
– Эй, Серега! Надо прицеп разгрузить. Две сотки. Берешься?
– Берусь...
– Сергей! Покараулишь арбузы часок? Лады?
– Лады...
– За прилавком постоишь?
– Постою...
Серега был безотказен. Серегу любили.
Серега не любил никого. За эту свою безотказность, за готовность браться за любую работу, за то, что его безотказностью пользовались.
Он работал за деньги, но работал как тогда, в плену, без удовольствия, без радости, словно повинность отбывал. Чеченцы отбили у него любовь к труду.
– Серега! Там мясо привезли, поможешь разгрузить?
– Помогу.
Во дворе рынка стояло несколько рефрижераторов с мороженой бараниной. Возле них озабоченно сновали кавказцы. Поодаль, в ожидании халтуры, переминались с ноги на ногу знакомые грузчики.
Сергей не любил работать на "черных", но они платили больше других.
Ну и черт с ним, не все ли равно! Он же не так просто, он за "бабки". Если он откажется, то все равно ничего не изменится. Если откажется он, согласится кто-нибудь другой. А он имеет больше права на эти деньги. Он им еще тогда отпахал.
– Ты работаешь?
– крикнул какой-то кавказец.
– Тогда чего стоишь - подходи. Сергей подошел к грузчикам.
– Берете
Грузчики оживились.
Распахнули двери рефрижераторов. Дохнуло холодом.
– А ну, давай, живей подходи!
Сергей принял на плечо ледяную, твердую, как камень, тушу.
– Пошел!
Шагнул в сторону. И увидел...
Увидел быстро приближающегося к рефрижераторам молодого чеченца. Хорошо одетого чеченца. Хорошо знакомого чеченца.
Это же... Это же... Мурат!
Это был Мурат!
Он!..
Мурат, уверенно раздавая какие-то приказания, мельком взглянул на Сергея, встретившись с ним глазами.
И тут же сработали те, старые, забытые рефлексы. Сергей испуганно втянул голову в плечи и, сам того не замечая, заискивающе улыбнулся.
Но тут же очнулся, одернул себя. Он был не там, он был здесь, у себя дома!..
Испытанное унижение потянуло за собой воспоминания, о которых он предпочел забыть. Он вспомнил выстрел между ног, мокрые, горячие, липнущие к коже, парящие штаны. И вспомнил вскинутую вверх мертвую голову рядового Пахомова.
Мурат!
Здесь!
Откуда?!
Мурат прошел мимо рефрижераторов, мимо снующих туда-сюда грузчиков, мимо застывшего неподвижно с ношей на плечах Сергея.
– Чего стоишь, давай работай!
– бросил на ходу.
Он не узнал рядового Русакова. Если бы тот был в форме и если смотреть на него через узор прицела, то, может быть, и узнал. Да, впрочем, и тогда бы тоже не узнал - мало ли у него было русских рабов.
Но почему, откуда? Откуда?!
Мурат прибыл из Чечни. Прибыл утром. Он не хотел ехать в Россию. И долго не ездил. Не то чтобы боялся, но не хотел рисковать. Слишком много чего за ним числилось.
Но потом ему понадобились деньги. Большие деньги. Потому что он надумал жениться.
– Нужно перегнать в Россию рефрижераторы с мясом.
– Сколько?
– Десять штук.
– Нет, мало.
– И еще двадцать, если прихватишь с собой попутный груз.
– Ладно, согласен...
Какой груз, Мурат уточнять не стал. Не все ли равно. Обманывать его не станут - побоятся, что может дороже выйти.
Юг России прошли гладко, соря на постах деньгами. В машины никто не совался. За отдельно оговоренную плату. Командиры продавались, как продавались во время войны.
Мурат не любил русских. Но мирился с ними. Потому что кормился с них. Если бы не Россия, чеченцы давно бы вымерли от голода.
В средней полосе Мурат сбросил попутный груз. Оставалось сдать мясо...
– Ты чего, Серега, неси!
– крикнули сзади.
Сергей оторвал ноги от асфальта, понес.
Мурат здесь...
Здесь...
Рядом...
Мурат, который отрезал голову его сослуживцу. Живому отрезал.
Он здесь!
Злость тошнотой подступила к горлу. А может быть, это просто попалась тяжелая туша.