Кровь Зверя

Ночкин Виктор

– Да, мужчин, которые вошли в «Светлану» перед этим… э… эксцессом. Поможете полиции? Ну а завтра милости прошу в районное представительство МАС, в любое удобное время. Спросите товарища Зеленского.

– Лещук! – рявкнул Кононенко.

Татьяна Синюхова вздрогнула от неожиданности. Приоткрылась дверь, в комнату заглянул сержант.

– Лещук, – потише заговорил майор, – вот эту девушку сопроводи к экспертам, пусть поработают над портретами подозреваемых. А после на моей машине ее домой доставишь. Все понял?

– Так точно! – бодро отрапортовал Лещук, распахивая дверь пошире. – Прошу вас, гражданочка! – Ему брюнетка понравилась.

– До завтра,

Татьяна Александровна, – улыбнулся Зеленский. Дождавшись, чтобы дверь за Синюховой закрылась, он спросил: – Ну а насчет пропавшего водителя ничего не выяснили?

– Ищем, товарищ Зеленский, – вздохнул Кононенко. – Пока ничего. Разрешите вопрос?

– Разумеется.

– Гочиев, помимо прочего, занимался перевозками. Я так мыслю, кто-то из его людей мог в тот день, то есть позавчера, быть в отъезде… ну и вообще, какие-то его сотрудники, которых не оказалось в «Светлане». Вот бы с ними побеседовать. Но нам было запрещено за Гочиевым наблюдать, я его людей не знаю.

– А зачем они?

– Так это… барышня сказала: вахтер одного из гостей узнал. Может, он какие-то дела с Гочей крутил, встречался часто, а? Тогда его и другие могут помнить. Покажем портретик, со слов гражданки Синюховой составленный…

– Отлично, товарищ майор! – Зеленский был доволен и не скрывал этого. – Я снова и снова задаю себе вопрос: почему вы с такими способностями до сих пор майор? Это следует исправить. Вы же прекрасный детектив!.. Что ж, мой дорогой Холмс, попытаюсь пробить по своим каналам, кто из людей Гочи может оказаться полезен.

Глава 4

Передний край науки

Профессор привел Алехина к двери, в которую упирался коридор второго этажа. Дверь была прочная – сварена из стальных листов и установлена в раме, также сваренной из мощных балок. Капитан обратил внимание на количество замков – их было три, разного размера и разных систем. Чтобы открыть все, Баргозову потребовалось минут десять, не меньше. Ключи, в том числе один с массивной головкой, профессор носил на цепочке на шее.

– Не мешает? – спросил Алехин.

– Что, ключ? Нет, не очень. Я привык. Видите ли, у меня хранятся достаточно ценные образцы, а доверять их нашему завхозу… ну, вы сами видели.

Потом в ход пошел другой ключ, причудливо изогнутый, и наступил черед последнего замка – механического цифрового на девять позиций. Набирая код, Баргозов демонстративно повернулся к капитану спиной, загородив обзор. Наконец он с усилием сдвинул створку и бросил через плечо:

– Прошу.

Комната кабинетом не являлась, скорее напоминала лабораторию или склад. Приборы, лабораторная посуда и микроскопы соседствовали здесь с массивными сейфами и металлическими шкафами. Все содержалось в образцовом порядке и, как заметил Алехин, носило следы недавнего употребления. Здесь велись какие-то работы, в воздухе витал специфический аромат химикалий. Профессор расположился за столом, сдвинул в сторону лэптоп и указал Алехину на стул.

– Итак, капитан, о нашем центре вспомнили наверху? С чего вдруг создавать у нас отдел безопасности? Какая задача перед вами поставлена? Может, скажете откровенно? Возможно, я смогу помочь.

Алехин откашлялся. Он не знал, с чего начать.

– Скажите, профессор, вы смотрите телевизор?

– Вы видите здесь телевизор? Нет, не смотрю, мне некогда.

– Работаете, значит. В то время как о вашем центре все позабыли.

– Мне плевать на всех. Здесь передний край науки. – Баргозов похлопал ладонью по столу. –

Я ежегодно публикую до десятка научных работ. Поверьте, это много. Жизнь Сектора, его дыхание, его шевеление – там, в двух шагах отсюда, за Барьером. Сектор – это уникальная экосистема, бездна загадок, вызов для настоящего ученого! А его рассматривают как источник биотина, и только. Его закрыли для всех, закрыли для исследования, для науки. Мир узнаёт о том, что творится в Секторе, лишь из моих статей. Это моя миссия, если угодно. А ваша, капитан? В чем состоит ваша миссия?

– Я чего о телевизоре спросил? О Лихославле уже два дня передачи идут одна за другой. Раскрыта крупная сеть контрафактных поставок биотина, теперь в течение некоторого времени будем наблюдать за всем… ну, в Лихославле и окрестностях. Меня сюда определили. Да вы не беспокойтесь, это как бы прикрытие, я буду совершенно другими делами занят, потому что утечка биотина…

– Биотин! – с неожиданной злостью бросил Баргозов. – Биотин, биотин, биотин… дармовая кормушка, золотая жила! Да плевать мне на ваш биотин! Что такое Сектор? С физической точки зрения – что он такое?

– Вы меня об этом спрашиваете?

– Я спрашиваю у всего мира! Никто не знает, как Сектор образовался и по каким законам он живет! И чего от него ждать – тоже никто не знает! И знать не хотят! Я проник сюда под предлогом исследования биотина, а на самом деле изучаю Сектор. Здесь, на периферии, у самого Барьера, потому что не могу проникнуть дальше! А если из-за ваших дурацких расследований мне помешают работать… Ох, простите старика… – Баргозов осекся и вдруг как-то сразу увял, поник. – Простите, я разошелся… Дело в том, что я давно этого ждал – что явится некто… ну, скажем, представитель властных структур. Явится, вышвырнет меня отсюда и перекроет доступ к информации о Секторе всему миру. Потому что никто, кроме меня, не изучает Сектор всерьез. Нудная, кропотливая работа – постоянные замеры температуры, влажности, давления, колебания магнитного поля. Эти пресловутые Всплески… Что они такое?

Алехин растерялся. Сперва напор ученого его удивил, потом стало жалко этого несчастного старика, подвижника и бескорыстного рыцаря науки. Баргозов больше не казался белозубым бодрячком из рекламного ролика. Старый, бесконечно уставший человек.

– И насколько далеко вы продвинулись в изучении Сектора? – осторожно спросил капитан.

– Вы не понимаете… – грустно покачал головой Баргозов. – Да здесь же невозможно вести полноценную работу: электроника сбоит чуть ли не каждый день. Я только собираю информацию и отправляю в мир. Туда, где компьютеры и электронные микроскопы работают исправно, где в достатке средств и людей. И там уже другие – не я, а другие – сопоставляют данные, выдвигают гипотезы… получают премии и гранты, если угодно.

– А вы?

– А я – поставщик статистических данных. Не больше. Кто-то ведь должен это выполнять, а кроме меня, некому. Боюсь, теперь и мне вы помешаете. Затеете расследование, будете ходить повсюду, смущать сотрудников расспросами… Я понимаю – вы на службе, но у нас работа нервная, опасная, требует сосредоточенности. Сектор – сложное место. Ну и потом, мои сотрудники время от времени сбывают что-то, так сказать, налево. Что-то из находок. Это естественно! А как бы иначе я мог удержать их здесь? Зарплатой? Смешно, право слово… Ну да, я закрываю глаза на мелкие нарушения. А теперь вы их, конечно, выведете на чистую воду! Уличите в преступлениях… – Последняя фраза была переполнена горьким сарказмом.