Кровавая бойня в Карелии. Гибель Лыжного егерского батальона 25-27 июня 1944 года
Шрифт:
Эта последняя версия совершенно очевидно ошибочна, так как Аксель Стеен был найден внизу около позиции Визель II. Он был ранен, но сумел спуститься с вершины сопки на тропу, ведущую к высоте Хассельман. Возможно также, что его ранило около ротного бункера, а затем его отнесли вниз к тропе и спрятали за камнем.
Есть еще одна версия. Кто-то слышал, как во время сражения Йембле сказал Виндингстаду, что Стеен застрелился в ротном бункере. Когда осколки гранаты распороли ему живот, его отнесли в бункер и положили на койку. Через некоторое время раздался выстрел, а потом его рука безжизненно опустилась.
Вольфганг Виндингстад,
Ход сражения на вершине
Яснее всего первый этап наступления описал Вольфганг Виндингстад. Мы приведем здесь несколько отрывков из книги «Забытый солдат» (1983/2008), изданной под именем Сигурда Сенье, но в действительности написанной Виндингстадом, который тогда еще не мог издать ее под своим именем (несколько отрывков с. 9–23). В 2008 году, когда это стало возможным, вышло 2-е издание под его именем.
Виндингстад рассказывает: «Нервы крайне напряжены, и это довольно мягко сказано. Вот уже второй день мы сидим втроем с ручным пулеметом [Вилли Кнутсен, Сверре Торгерсен и Вольфганг Виндингстад) в одном из передовых окопов – в маленькой норе. Почти все время слышны “хлопки” русских минометов с лесной опушки в нескольких сотнях метров от нас. Мы сидим спиной к краю окопа, держа палец на спусковом крючке в ожидании “коричневых человечков”.
В первый день они попробовали подойти, но вскоре оставили эти попытки. Несколько “темных мешков” остались лежать на очищенной от леса полосе перед нашей колючей проволокой. Но скоро нам придется размяться. Минометы систематично перепахивают почти каждый квадратный метр земли на высотке, которую защищает наша рота…
Первый номер поднимает голову и выглядывает из-за бруствера окопа. Это наш первый пулеметчик. Второй номер – второй пулеметчик, а я – ротный снайпер, присланный для поддержки расчета на пулеметной позиции номер два.
– Они совсем близко! – кричит нам первый номер.
У нас от грохота заложило уши, и мы едва его слышим.
– Пулемет к бою!
Я вскидываю пулемет на бруствер, а первый номер обхватывает приклад, готов к стрельбе… (Первый номер это Вилли Кнутсен, второй – Сверре Торгерсен.)
Опушка леса напротив нас вдруг оживает. Кусты и подлесок начинают ползти на нас. Русские хорошо замаскировались. Прикрывшись ветками и вереском, кто-то уже почти заполз на наши позиции. Самые первые уже на расстоянии 20–30 метров от нас.
…Застучал ручной пулемет. Вдруг первый номер падает спиной в окоп. Очередь идет слишком высоко и срезает вершину березы, которая падает на первых атакующих русских.
– Черт возьми, я забыл про отдачу, – ухмыляясь, кричит мне первый номер.
Я сдерживаю улыбку. Почти смешно…
Позади нас из окопа раздается голос. Мы узнаем голос командира взвода Ингвара Кофоеда:
– Привет второму расчету, как у вас тут дела?
– Отлично, – отвечаем мы хором. – Здесь все в порядке.
– Снайпера ко мне! – приказывает он. – Вы тут и вдвоем справитесь.
– Иду, – кричу я с некоторым облегчением и без сожаления покидаю тесную пулеметную позицию. Я наспех прощаюсь с товарищами и ползу назад. У нашего окопа довольно большой уклон вверх в эту сторону, и он тесный и неглубокий. Я ползу очень осторожно, чтобы меня не заметил русский снайпер. Ползти неудобно, я перевожу дух, но медленно продвигаюсь. Становится немного просторнее.
– Отлично, что ты здесь, – говорит комвзвода. – Там в деревьях один или два снайпера. – Он указывает на рощицу на расстоянии примерно 150 метров от нас.
– Двоих наших они уже уложили. [Виндингстад полагает, что одним из убитых был Ханс Герхардсен.]
Дежурный [Ингвар Кофоед] внимательно изучает в бинокль каждое дерево на опушке. Ничто не шевелится. Он просит меня забраться на крышу позиции, откуда лучше видно. Я повинуюсь. Там наверху тепло и приятно лежать на солнышке. После ночи, проведенной в холодной норе, я с удовлетворением воспринимаю полученный приказ как поощрение. На крыше установлен небольшой бруствер. Я ложусь, раскинувшись за бруствером, подставив тело под солнечные лучи. Затем беру у дежурного бинокль и смотрю в него.
Вот он! Я моргаю и снова смотрю в бинокль. Так и есть. Первое, что я вижу, это – русский, который тоже смотрит на меня в бинокль. Вот удача! Русский наверняка увидел человека, который загорает, и это не вызывет у него беспокойства. Их там несколько человек, вот он поворачивает голову и с кем-то разговаривает.
Я докладываю дежурному. Вариант только один. Русскому слишком хорошо видна наша позиция. Его надо убрать. Я медленно поднимаю снайперскую винтовку. Расстояние – 120–130 метров. Из такого точного оружия невозможно промахнуться. Мой выстрел вызывает настоящий переполох. С руганью выбегают солдаты и занимают позиции. Большинство из них в надетых в спешке касках. Меня посылают к командиру роты для доклада…
Затем я неспешно возвращаюсь к бункеру и наслаждаюсь обедом. Давно уже гороховый суп не казался таким вкусным. И кто знает, когда это будет в следующий раз.
Когда я съел половину тарелки супа, начинает строчить ручной пулемет. Одна очередь, вторая. Я выскакиваю из бункера. Что-то происходит на высоте два. Появляется Гёдике и передает приказ спешно бежать на пост. Гороховый суп остается стоять на столе. Я набиваю карманы карамельками и хватаю несколько шерстяных одеял. Я ведь помню, как холодно было прошлой ночью. И вылетаю в дверь…».
Добежав до позиции командира взвода [передовой позиции], Вольфганг начинает искать в прицеле русских снайперов на опушке леса. Он помнит все случившееся, как будто это было вчера:
«На позиции комвзвода я снова берусь за бинокль. Надо внимательно осмотреть каждое дерево. Посередине ствола огромной березы я замечаю что-то странное. Какое-то черное пятно. Но оно не движется. Ко мне подходит связной роты Ян Кнут Йоргенсен [пропал без вести на Капролате 25 июня, получил ранение в грудь во время попытки прорыва]. Я хорошо знаю этого парня. Мы с ним земляки. Я спрашиваю его о новостях на нашем фронте. – Ты ведь слышал вчерашнюю стрельбу, – говорит он. – Русские обошли вокруг Сапожного озера [вероятно, Бананового озера] и напали на наших постовых сзади. Они появились внезапно. Одного убили [неужели Янсена убили?], а пулеметчику прострелили легкое [Хансен из Тромсё?]. И все равно он стрелял как одержимый, пока ствол не накалился. Под прикрытием его огня остальные ребята смогли отойти обратно на высоту. Ему тоже удалось уйти. Сейчас он лежит в санитарном бункере вместе с еще шестью или семью ранеными.