Кровавая любовь
Шрифт:
Просто к тому времени я, вероятно, уже тоже буду мертв.
Мы идем по лесу, кажется, несколько часов, но это могут быть дни, а могут быть и минуты. Я могу лишь думать о том, что провел столько времени на земле, избегая смерти и потерь, думал, что со временем ожесточусь ко всему и не посмею стать мягким.
А потом появилась Ленор.
И я сразу же отдал ей свое сердце.
Знал, что никогда не буду прежним, что не жил по-настоящему, пока не увидел ее. Пока она меня не полюбила.
Я никогда не боялся смерти. Когда умереть
Но теперь, когда у меня есть Ленор, я не хочу отказываться ни от одной секунды жизни.
Она нужна мне рядом.
Мне нужна моя королева.
Я хочу провести с ней вечность, путешествуя во времени, только вдвоем, жить вечно, жить вместе. Пока во Вселенной не произойдет какой-нибудь грандиозный взрыв, который положит конец всему.
И теперь, если не произойдет чуда, нам это не суждено.
Я впервые обрел любовь и желание жить вечно, и теперь так быстро это потерял. Чем крепче держался, тем больше все ускользало, такое мягкое и хрупкое в моих крепких руках.
— Ты уже закончил корить себя? — спрашивает Джеремайс.
Я поднимаю глаза и вижу, что мы остановились возле деревенской хижины в лесу, крыша покрыта мхом.
— Ты тоже читаешь мои мысли? — ворчу я.
— Нет, — возражает он. — Но ты стал похож на задумчивого человека.
Валту хватает наглости по-настоящему рассмеяться, за что получает злобный взгляд от Джеремайса.
— А ты, — говорит ему Джеремайс, фыркнув, — Брэму Стокеру было бы стыдно.
Затем, по мановению его руки, дверь в хижину открывается — магия — и нас вводят внутрь.
Не знаю, почему я ожидал увидеть какой-нибудь причудливый и простой финский коттедж, но это совсем не то. Внутри он длинный, похожий на пещеру и сделан из камня. Здесь нет окон. Это совершенно другое место, чем то, что снаружи, это может быть совершенно другой мир.
Единственная вещь в комнате — это два комплекта цепей на каменных стенах. Большие черные железные цепи с пятью прикрепленными ошейниками. Одна для шеи. Две для запястий. Две для лодыжек. На всех цепях нарисованы обереги, что делает их неразрывными.
Видимо, такова наша судьба.
Лапландские ведьмы подводят нас обоих к цепям и надевают большую мне на шею, прижимая спиной к стене. Если мои ноги когда-нибудь откажут, а они откажут, это поможет мне удержаться, но голова повиснет.
Я сразу же чувствую, как обереги впиваются в мою кожу, делая цепи прочными. Вампиры обладают сверхчеловеческой, сверхъестественной силой, но и у нас есть свои пределы. И магия этому способствует.
— Скажи мне, Абсолон, — мягко говорит Джеремайс, подходя ко мне. — Что происходит с вампирами, когда они не питаются?
— Они становятся ворчливыми, — замечает Валту рядом со мной.
Джеремайс игнорирует его, продолжает смотреть на меня черными
— Ну?
— Умирают с голоду, — удается мне произнести.
— А ты умрешь? Нет. Не так ли? Ты не умрешь, пока я не воткну нож тебе в сердце. Если ты не будешь питаться, то будешь жить вечно в состоянии такой адской боли и мучений, что станешь умолять меня убить тебя и освободить от этой пытки. В твоем случае, Абсолон, боль удвоится, ты застрянешь здесь на вечность, в то время как Ленор где-то там, либо умрет от моих рук, либо станет ужасным созданием.
Затем он улыбается и поворачивается, направляясь к двери, лапландские ведьмы гуськом следуют за ним.
— Увидимся, — говорит Джеремайс, останавливаясь в дверях. — Скажем, через триста лет? Посмотрим. Возможно, к тому времени у меня появится милосердие.
Дверь за ним закрывается, обрекая нас на гибель.
— Пиздец, — говорит Валту, за чем следует тяжелый вздох. — Чем мы разозлили этого чувака? Быть привязанными навечно? Никогда не слышал о чем-то настолько дьявольском.
Но на самом деле я не слушаю Валту. А пытаюсь понять, что делать. У меня свой подход к магии, я могу контролировать свои чары. Есть ли способ их вызвать?
— Уже в игнор меня поставил? — интересуется Валту.
Я свирепо смотрю на него.
— Я пытаюсь думать, идиот.
— О том, как ты вытащишь нас отсюда?
— Да, — раздраженно отвечаю я. — А теперь просто заткнись.
— Понял. Рассчитываешь на свою магию. Думаешь, Джеремайс не подумал об этом, зная, кто ты?
В этом он прав, но я отказываюсь терять надежду на таком раннем этапе. Мне нужно добраться до Ленор. Это важнее, чем сбежать из вечного ада.
— Ты не подумал об этом? — продолжает Валту.
— Ты заткнешься или нет? — рявкаю я на него, обнажая клыки.
— О, и что ты сделаешь? Выпустишь своего зверя из клетки?
Он говорит это в шутку, потому что гребаный умник, но внезапно меня осеняет ужасная идея. Возможно, это огромная ошибка, а, возможно, единственный шанс, который у нас есть.
— Что? — медленно произносит Валту, изучая меня.
Я смотрю на него, чувствуя, как во мне вспыхивает новая искра.
— Ты прав.
— На счет?
— Я должен выпустить зверя.
Валту удивленно моргает.
— Я пошутил, Солон.
Я качаю головой.
— А я нет. Джеремайс, может, и знает меня, но он не так хорошо знает зверя. Он наложил эти цепи, чтобы держать здесь меня, а не зверя. Я могу вырваться отсюда.
— И убить меня в процессе!
Я пожимаю плечами, на самом деле меня это не волнует.
— Возможно, и нет. Ты все равно умрешь здесь. Не лучше ли рискнуть?
— Вечность страданий против того, что меня разорвут в клочья и, возможно, сожрут? — Валту качает головой, выглядя обиженным. — Не знаю, чувак. Не знаю.