Кровавая Мэри
Шрифт:
– Дуракам?
– Да ладно тебе, Корнилов! Короче, мое мнение такое - Хованцев не убивал. И надо помочь мужику, не потому, что козлы из ФСБ давят, а просто так. Врагов у мужика не было, бизнесом не занимался, карточных долгов не имел. Ринат Идрисов, бывший боксер, друг, сказал, что Хованцев вспыльчив, но быстро отходит. Надежный друг. Иван Киселев, Хасан Батраков
– тоже друзья. Убеждены, что Хованцев не мог кого-то убить. Я с ними встретился, поговорил. Но знаешь, дело не в этом. Короче, с такими отношениями в семье, с такими детьми, не может нормальный человек убить кого-то, даже если ему на... на
– Тоже склоняюсь к такому мнению,- сказал я. И пересказал все, что узнал в офисе "Люкс-радио".
– Его подставили,- категорично заявил Сырник.- Кто-то все очень хитро устроил, падла!
– А кровь Люсина на кроссовках?- напомнил я.
– И кровь подставили!- сказал Сырник.
– А чего он топтался возле своей машины?
– Подставили!
– Кто, как и зачем?- спросил я.
– "Зачем"
– вот, что надо выяснить. Тогда станет ясно, кто, и как,- сказал Сырник. Иногда он рассуждал очень даже правильно.
– Ладно,- сказал я,- дуй домой, завтра скажу, что надо делать. Ты отлично отработал ситуацию. У меня сегодня встреча с девушкой.
– Корнилов, дело надо делать, а ты с бабами забавляешься!- с угрозой сказал Сырник.
– Баба, между прочим, секретарша Суетова, главного редактора "Люкс-радио",- сказал я.- Может многое прояснить в непринужденной обстановке. Но если хочешь, встречайся с ней сам.
– Секретарша - ключевой момент в любой фирме,- сказал Сырник.- Если так, давай, работай, а я поехал домой. Крысу твоему можно сказать напоследок пару слов? Он же просто оскорбил меня, повернулся ко мне хвостом!.
– Нельзя.
– Да пошел ты! Сырник вскочил с кухонной табуретки и двинулся в комнату. Я пошел следом.
– Ты наглый крыс, тупой и невоспитанный!- грозно сказал Сырник, склоняясь над клеткой. Борька спрятался в деревянном домике внутри клетки и никак не реагировал на Сырника.
– Он не тупой,- сказал я,- он умный парень.
– Пусть так, но я не позволю какому-то крысу поворачиваться ко мне хвостом!- проворчал Сырник.- Соображать надо, кто тут крыс, а кто человек! После этого он удалился, а я еще долго думал, кто тут крыс, а кто человек. Борька сидел у меня на плече и сосредоточенно тер лапками мордочку. Умывался. Ну еще бы, после всего, что было сказано в его адрес!
Свидания с Жанной я ждал так, как ни с одной девчонкой прежде. Потому что Жанна была не просто красивой девушкой, а еще и кладезем информации, в который я жаждал окунуться. В кладезь же окунаются, или как? Смотря какой кладезь, есть, в которые можно свалиться и утонуть, но я надеялся, что Жанна не из таких. По дороге к метро "Таганская" я изрядно потратился, дабы сделать былью все свои обещания. Купил бутылку джина "Гриналз", виски "Джим Бим", содовую и тоник "Швепс", и пузатую бутылку ликера "Бейлиз". А в качестве закусок купил в супермаркете всяких нарезок. Ну давай, Жанна, приходи к метро! Она запросто могла не прийти. Но пришла. В черных джинсах, красной курточке и белой вязаной шапочке она выглядела еще симпатичнее, чем на своем рабочем месте. Села в машину, смущенно улыбнулась и сказала:
– Сама не знаю, почему пришла... У вас есть "Бейлиз"?
– Во-первых, давай-ка, на "ты", раз уж мы встретились в нерабочей обстановке, а во-вторых, возьми с заднего сидения пакет, посмотри, все ли там есть, что тебе хочется, а если нет, скажи, мы исправим ситуацию. Жанна взяла пакет, заглянула в него, довольно улыбнулась и чмокнула меня в щеку. Хорошее начало.
– Ты боишься мышей?- спросил я Жанну, когда мы вошли в квартиру.
– Ужасно,- ответила она.
– А крыс?
– Тем более!
– Тогда иди на кухню и разбирайся с выпивкой и закуской. А в комнату заходить не рекомендую.
– Почему? Нет, ну скажи, почему?
– Там живет мой друг, крыс Борька, а ты его боишься. Не хочу тебя пугать.
– Ой-ёй! Он что, прямо по комнате бегает?
– Иногда, но сейчас отдыхает в своей клетке.
– Как интересно! Я хочу посмотреть на него.
– Ты же боишься крыс.
– Боюсь, но в клетке... Хочу посмотреть. Что вышло из этого хотения, понятно. Не было такой дамы, боящейся крыс, которую Борька не мог бы очаровать. И Жанна не стала исключением. Увидев, как малыш, выбравшись из клетки, вскарабкался мне на плечо, она захотела его погладить. Погладила, убедилась, что крыс не кусается, села рядом с клеткой и пригласила к себе на колени. Борька не стал отказываться, и на коленях посидел, и на груди, и на плечо вскарабкался, а потом прибежал ко мне, несмотря на то, что Жанна говорила:
– Черноглазик, иди ко мне, Ну иди, я же хочу тебя погладить! У тебя такая мягкая шубка! Борька сидел у меня на коленях (а я сидел рядом с Жанной) и не собирался принимать столь заманчивое предложение. Я бы с удовольствием заменил его, но меня Жанна еще не хотела погладить. Ничего, подожду, главное, знакомство состоялось. Я посадил малыша в клетку, и мы с Жанной пошли на кухню.
Было уже заполночь, когда я спросил Жанну:
– Останешься, или домой отвезти? Она сладко потянулась, лукаво посмотрела на меня большими карими глазами и сказала:
– Неохота вылезать из-под одеяла... На улице дождь, холодрыга... Бр-р-р-р!
– Значит, решено. Поедешь к своему Суетову от меня. Вернее, отвезу.
– Только родителям позвоню, чтоб не беспокоились.
– Не забудь сказать, что осталась ночевать у подруги.
– Нахал! А ну-ка, немедленно отвернись, я тебя стесняюсь.
– Тоже мне, проблема! Если ты стесняешься, то что делать всем остальным женщинам мира?
– Не забудь сказать, что я сто двадцать пятая девушка, которая слышала от тебя эту фразу,- съязвила Жанна.
– Ошибаешься,- возразил я,- всего лишь сто девятнадцатая. Жанна набросилась на меня, немножко поколотила (чтоб меня всю жизнь так колотили!), а потом я послушно отвернулся, а она облачилась в мой свитер и пошла к телефону. Минут пять она убеждала мать, что все нормально, не следует беспокоиться, завтра после работы приедет домой и все такое. Честно говоря, приятно было слышать этот разговор, коли мать разволновалась не на шутку, значит, дочь не так часто остается ночевать "у подруги". Борька вскарабкался под самый верх своей клетки и, держась передними лапками за вертикальные прутья, наблюдал за Жанной. Она положила трубку, склонилась над клеткой, пощекотала пальцем светло-серую грудку малыша, а потом сбросила свитер и прыгнула под одеяло. Я не успел отвернуться и не пожалел об этом.