Кровавая наследница
Шрифт:
Словно мир, каким она его видела последние восемнадцать лет, был всего лишь оболочкой, теперь медленно расползавшейся, чтобы обнажить истинную суть вещей. Сколько раз она покупала товары у продавца, который был связан рабскими условиями договора? Скольким истощенным работой, нещадно эксплуатируемым аффинитам она махала рукой, когда они с папой приветствовали толпу, путешествуя по империи?
Кирилийские законы гласили, что трудовые отношения должны скрепляться честным договором… но они не разъясняли, какими именно должны быть условия договора. Как работодатель должен обращаться с работниками. Сколько
– Постой, – тихо сказала продавщица сладостей. Она протянула руку к рядам выставленных на прилавке сладостей, выбрала одну и протянула Мэй. – Это торт «Птичье молоко». Возьми.
Ана понимала, почему девушка говорила шепотом, украдкой смотрела по сторонам и следила, чтобы никто не заметил их обмена.
Мэй, улыбаясь, откусила первый кусочек. Ана отдала бы все златники мира, чтобы увидеть подобную улыбку на губах девочки еще раз.
– Вкусно, – сказала Мэй, протягивая ей кусочек торта.
Ане сложно было улыбаться, и виной тому поселившееся в ее душе осознание, от которого веяло холодом.
– В детстве это был мой любимый десерт, – сказала она, вспоминая о Юрии с его угольно-серыми глазами, которые горели, когда он приносил еще горячие сладости с кухни для нее и Луки. – Доедай.
Лицо Мэй просияло.
– Мне нравится твердый коричневый слой, – сказала она, отвлекаясь от торта.
– Это шоколад, – продавщица наблюдала за Мэй, и ее глаза едва заметно улыбались. – Он сделан из нандийских какао-бобов.
– Эй!
Через толпу пробирался укутанный в меха мужчина. Он впился взглядом в Мэй. Лицо продавщицы сладостей стало белее мела.
– Она заплатила? – сердито спросил господин, подбегая к ним. Казалось, он был готов вырвать торт из рук Мэй.
Ана не выдержала.
– Не смейте ее трогать, – прорычала она.
В глазах мужчины мелькнул яростный огонь, он повернулся к продавщице, следившей за ним с выражением ужаса на лице.
– Сегодня я все пересчитаю, и если я узнаю, что ты воруешь… – Он понизил голос и прошипел: – Ты получишь по заслугам, ведьма.
– Ана, – голос Мэй дрожал, она настойчиво тянула руку Аны, уводя ее от прилавка. – Нам нужно идти. Здесь мы ничем не поможем. Прошу.
Ана нерешительно пошла за Мэй. На ее сердце было неспокойно от того, что она отвернулась и оставила человека в беде. Человека, отличавшегося от всех прочих данной ему силой родства, которая сделала его изгоем. Человека, так похожего на нее.
Раздался крик – Ана и Мэй развернулись посмотреть и застыли на месте. Вместе с прочими зеваками они ахнули, когда мужчина наотмашь со всей силы ударил юную продавщицу сладостей.
Похожий на свист кнута, звук удара разлетелся эхом по площади. Продавщица попятилась и упала на аккуратно разложенную на прилавке сладкую выпечку.
Ану охватила белая ярость. Она была принцессой Кирилии. Раньше подонки вроде этого мужчины кланялись ей. Раньше ей было достаточно сказать лишь слово, и ему пришел бы конец.
Это время прошло, но Ана все еще могла поступить правильно.
– Прошу, мессир, – умоляла аффинитка.
Но он снова занес руку. Ана потянулась к нему своей силой родства. Она умела лишь тянуть и рвать, но сейчас, используя всю свою силу до последней капли, она приказала крови в его теле оставаться на месте. Несколько секунд мужчина стоял неподвижно, с поднятой рукой. На его лице чередовались выражения паники и злости. Он начал задыхаться, глаза его закатились. Когда Ана отпустила его кровь, его тело упало на землю, как мешок с картошкой. Толпа охнула. Изо рта мужчины доносился пугающий свист.
– Ана, – взвизгнула Мэй. – Нам нужно уходить, пока не…
Кто-то закричал. На Винтрмахте началась паника, и Ана поняла, что зашла слишком далеко.
– Мэй, – задыхаясь, проговорила она, и девочка схватила ее руку. Вместе они стали пробираться сквозь толпу, удаляясь от лежащего на земле господина и продавщицы сладостей.
Но вдруг толпа подозрительно притихла, и по спине Аны пробежали мурашки. Спустя мгновение она поняла, что на всей площади не было слышно ни звука. Продавцы и горожане с благоговейным страхом глазели на что-то позади Аны.
Ана медленно повернулась. Она смотрела на отряд имперского патруля Кирилии.
9
Внутри захудалого паба было темно – его освещали только мерцающие огоньки свечей, догоравших на столах. На расколотой деревянной вывеске неуверенной рукой было выведено: Логово серого медведя.
Прежде чем ступить на скрипящие доски деревянного пола, Рамсон остановился у двери и провел рукой по рукояти украденного кинжала. Он пришел взыскать долг.
Несколько секунд его глаза привыкали к темноте. Он увидел, что несколько столов было занято – посетители сидели, склонившись над выпивкой, и разговаривали шепотом. Что-то угрожающее было в плавящемся свете свечей и приглушенных беседах, прерываемых звоном бокалов.
Несколько человек повернулись, чтобы посмотреть на проходящего мимо них Рамсона. Он же оценивал эффект, производимый его новым костюмом. Он приобрел его в ближайшей лавке без ведома продавца. Простая рубашка, черный жилет, серые брюки, сапоги для верховой езды и добротное кириллийское меховое пальто. Рамсон выглядел как идеальный завсегдатай подобных мест: пижонский, холеный вид и абсолютно непримечательная внешность.
Рамсон огляделся по сторонам. Только наметанным глазом можно было заметить доску на дальней стене, на которой развешаны объявления по найму аффинитов. Рядом с барной стойкой была узкая лестница с перекошенной вывеской «Вход только по предварительному бронированию». На черной полке среди бутылок с алкоголем притаилась склянка зеленоватого божевосха. Это был не обычный паб. Это была точка торговли аффинитами.
Рамсон незаметно подошел к барной стойке, присел на высокий стул, спрятался за дорогим на вид самоваром и опустил голову. К нему неторопливо подошел бармен. Ростом и телосложением он напоминал медведя. У него была густая седая борода, которая все росла, как и количество секретов, не покидавших стены его заведения – самого известного обиталища преступников в Кирилии. И хотя на нем был фартук из грубой ткани, заляпанный жиром, в разводах от различных алкогольных напитков, нельзя было не заметить, как сверкало его золотое кольцо, пока он протирал стакан.