Кровавая работа
Шрифт:
– Ого, – воскликнул Маккалеб. – Украденные файлы?
– Мистер Маккалеб, – продолжил Улиг. – Выяснилось, что у вас находятся документы, принадлежащие ФБР. Вы больше не являетесь агентом и потому не имеете права держать их у себя. Как я уже сказал, если вам не хватает проблем, вы их получите. Но достаточно будет просто вернуть нам документы.
Отступив на шаг, Маккалеб присел на планшир. Он попытался сообразить, кто их проинформировал, и понял, что это мог быть только Карузерс. Должно быть, Вернона здорово прижали в Вашингтоне и ему пришлось назвать имя Маккалеба. Но вряд ли старый друг выдал его,
Поэтому он решил положиться на чутье и считать, что все это – блеф. Невинс и Улиг знали, что Карузерс проводил для Маккалеба баллистический анализ. Это не было секретом. Вот они и прикинули, что Карузерс мог заодно скопировать и отправить ему, Маккалебу, все компьютерные файлы.
– Да вы что, ребята, – сказал он. – У меня нет никаких материалов, украденных или нет. Вас дезинформировали.
– Тогда откуда вы знаете, кто мы такие? – спросил Невинс.
– Ну, это просто. Я слышал про вас этим утром, когда вы явились к шерифу и приказали выкинуть меня из дела.
Сложив руки на груди, Маккалеб смотрел мимо агентов в сторону лодки Локриджа. Бадди сидел в кубрике, потягивая пиво из банки, и с интересом наблюдал сцену с участием двух мужчин в синих костюмах на «Обгоняющем волны».
– В общем, мы бы хотели осмотреть все, чтобы убедиться, что вы говорите правду, – сказал Улиг.
– Если у вас есть ордер на обыск. Только я в этом сомневаюсь, – ответил Терри.
– Он нам не нужен, после того как вы позволили нам войти на борт катера и осмотреться. – С этими словами Невинс шагнул и попытался раздвинуть двери салона. Но дверь была заперта. Маккалеб улыбнулся.
– Невинс, – сказал он, – вы войдете, только если взломаете ее. А это будет непохоже на добровольное разрешение хозяина. Кроме того, не забудьте, за нами наблюдает свидетель.
Оба тут же начали оглядываться и, конечно, увидели Локриджа, который поднял свою банку с пивом в знак приветствия. У Улига явственно напряглись желваки, и Мак-калеб понял, что тот по-настоящему злится.
– Так, Маккалеб, – сказал старший агент. – Что ж, храни документы. Но повторяю тебе, умник, не попадайся нам на пути. Следователи ФБР взяли дело под свой контроль. И меньше всего мы хотим, чтобы какой-то раздолбай с катера, без жетона, да еще с чужим сердцем, устраивал нам геморрой.
Маккалеб почувствовал, как его ладони сжимаются в кулаки.
– Вон с моего катера, и побыстрее, – холодно произнес он.
– Конечно, мы уже уходим, – фыркнул Невинс. Оба агента выбрались по лесенке на причал. Направляясь к сходням, Невинс обернулся и бросил Терри:
– До встречи, Потрошеный.
Маккалеб проследил за ними, пока они не вышли за ворота.
– Что все это значит? – крикнул ему Бадди. Маккалеб все смотрел вслед агентам.
– Да так, старые друзья решили меня навестить.
В восточных штатах было уже почти восемь вечера. Маккалеб набрал домашний номер Карузерса. Вернон сообщил, что уже прошел процедуру выкручивания рук.
– …Я им говорю, ребята, я передал всю информацию Левину. Да, я действительно немного «подтолкнул» это дело, проследив, чтобы пакет отправили быстрее – по просьбе нашего бывшего агента, Маккалеба, – но никаких копий отчетов или чего еще я не отсылал, – говорил в трубку Карузерс. – Но мне они не поверили и поехали трясти
Карузерс говорил таким тоном, словно их подслушивал кто-то третий. Работая в ФБР, никогда не знаешь наверняка. Поэтому Маккалеб решил подыграть другу.
– Здесь то же самое. Прибыли ко мне два типа, вели себя так, будто у меня за пояс заныкан весь архив ФБР. Ну я и попросил их выметаться с моей лодки.
– Ну ты крут, – засмеялся Карузерс.
– Прям как ты. Но мне пора. Следи за волной, дружище.
– Что это значит?
– Прикрывай тылы.
– А-а! Само собой. Ты тоже.
Уинстон подняла трубку после третьего звонка.
– Где ты пропадал? – прозвучал уже поднадоевший вопрос.
– Были кое-какие дела. Мне нанесли визит Улиг с Не-винсом. Ты скопировала для них все, что ты копировала для меня на прошлой неделе?
– Да, документы, кассеты. Хитченс передал им все.
– В таком случае, они обнаружили зацепку с «канно-ли». Они плотно сели на это дело, Джей. Придется тебе побороться.
– О чем таком ты говоришь? Фэбээровцы не могут просто забрать у нас расследование об убийстве.
– Они найдут способ. Открыто отстранять вас они не будут, они просто возьмут его «под свой контроль». Мне кажется, они знают, что в этом деле общим является не только орудие убийства. Они хоть и говнюки, но умные говнюки. Полагаю, после просмотра кассет они обнаружили то же, что и я. Ребята в курсе, что стрелял один человек и что имеется нечто, связывающее эти три убийства. И для начала они пришли ко мне, чтобы припугнуть и заставить выйти из игры. А потом они явятся к тебе.
– Если они думают, что я просто так все им передам.
– Они придут не лично к тебе, а к Хитченсу. Если капитан заупрямится, они пойдут выше. Ты не забыла, что я долгое время был одним из них? Я еще помню, как это делается. Чем выше взбираешься, тем сильнее давишь.
– Проклятье!
– Как я тебя понимаю, – хмыкнул Терри.
– Интересно, а ты что намерен делать?
– Я-то? Завтра возвращаюсь к работе. Я не должен отчитываться ни перед Бюро, ни перед Хитченсом. Только перед самим собой.
– Возможно, ты единственный, у кого есть на это право. Удачи.
– Спасибо, это мне не помешает.
Маккалеб не брался за записи и документы, которые он взял у Амелии Корделл, до самого вечера. Утомившись от долгого сидения за столом, он быстро просмотрел записи, но ни одно из воспоминаний вдовы не пробудило в нем интерес. По банковским выпискам выходило, что Кордел-лу переводили зарплату каждую среду на прямой депозит. За три месяца, по которым имелись квитанции у Терри, процедура не менялась: Корделл подъезжал к банкомату одного и того же отделения банка в платежный день и забирал свои деньги – пока его не убили. Важным здесь был только один момент: как и в случае с Глорией Торрес, часто заезжавшей в «Шерман-маркет», Корделл совершал свои поездки неизменно и регулярно. Это подтверждало тот факт, что убийца следил за обеими жертвами – в случае с Корделлом не меньше недели, но, может, и больше.