Кровавая свадьба
Шрифт:
— Точно, — согласилась Зоя. — Мой мог убить. Только он во время фейерверка на мне висел в зюзю пьяный. Свинья. Эх, кто бы грохнул моего Михасика. Я б его до конца дней святым избавителем почитала.
— Ты можешь и солгать, чтобы алиби мужу обеспечить.
— Кто? Я? Ему? — возмутилась Зоя. — Да я сплю и вижу, чтоб этот боров в преисподнюю провалился. Алиби ему! Я б с удовольствием на него накапала, если бы он еще ко всем бабам на фейерверке не клеился, смотреть, гад, мешал. Он меня так достал…
— Ну и грохни
— Боюсь.
— Что посадят?
— Нет. Что не убью сразу. Тогда он сделает из меня сначала отбивную, потом труп. А у меня дети. Смотри, смотри… — оживилась Зоя. — Ишь, Ритка как нацелилась на наследника, не отходит от Германа.
— Каждый устраивается как может, — заявила Белла.
— Тебе лучше знать, ты же у нас неплохо пристроилась, — съязвила Зоя.
— Красивая, молодая женщина имеет право на достойную жизнь.
— Кто красивая? Ты без косметики ее видела? Если окольцует Германа, получит сразу дом, виллу на юге Франции, яхту в Италии, там, говорят, целый корабль. У Феликса было денег не меряно… теперь они все у Германа.
— Завидуешь?
— В ее случае нет. Потому что у меня под боком спит такая же скотина.
— Вот как! А мне советовала отбить его?
— Ты, Белла, не Ритка, ты сама способна кого угодно в бараний рог скрутить… Ой, наконец! Феликса выносят. Идем в машину, а то у меня ноги сейчас отвалятся. Интересно, кого следующего будем хоронить? Если Германа, то убил не он.
— Думаешь, еще кого-то убьют?.. — уже шепотом спросила Белла.
— Уверена. В нашем городе давно должно было что-нибудь подобное произойти. Феликс всех сдерживал. А теперь разойдутся. Жаль, мой всего лишь торгаш.
— Прекрати, — шикнула Белла, которой муж Зои надоел с одних только слов подруги.
Вынос тела сопровождался торжественной печалью. Четыре автобуса едва вместили желающих. Потом произносились пламенные речи а-ля «но пасаран!», потом тот же ресторан, где проходила свадьба с кровавым финалом.
Света и Герман принимали соболезнования, Марат вновь стоял с отцом, ожидая второй очереди обеда, когда останутся только близкие и друзья Феликса. Галина Федоровна находилась поодаль, гордо выпятив бюст десятого номера, и не глядела в сторону мужа и сына. Иногда Марата отзывала директор ресторана, о чем-то шепталась, удовлетворенная уходила. Утомившийся отец, вытирая пот с шеи платком, спросил:
— Чего суетятся?
— Обед заказан на меньшее количество человек, ошиблись числом.
— А, так это ж всегда так. Откуда взялись старики и старушки? Не знаешь? Есть такие, покойника в глаза не видели, а на похороны приходят, чтобы поесть. Так-то. Но размах у Германа… царский.
— Да ладно, отец, не считай чужие деньги.
— Кажется, нас зовут. Я отощал уже. Не, ты прикинь, во где повезло ресторану: шикарная свадьба, а
— Папа, — с упреком произнес сын, качая неодобрительно головой.
Обед давно закончился, но перед рестораном еще стояли люди небольшими группами, беседовали, словно не хотели расходиться. Света держалась особняком, ждала, когда ее отвезут домой, то есть туда, где она теперь живет с Маратом. Подбежал незнакомый мальчишка:
— Тебя тетя спрашивает. Вон стоит у скамейки.
Света поспешила к матери Егора.
— Светочка, прости, у тебя такое горе…
— Ничего, ничего. Что случилось, тетя Лена?
— Присядем? Светочка… я не знаю, как сказать… но другого случая у меня может не быть… Извини, я волнуюсь. Ты, видимо, ничего не знаешь?
— Да говорите же!
— Егорку… посадили по подозрению в убийстве. Да, да, по подозрению… А он не убивал, ты же понимаешь? Егор любит тебя, он не способен… Я потом только узнала о его глупой выходке на твоей свадьбе. Ты ведь его знаешь, Света, он не мог это сделать. Да и где ему взять пистолет? Света, я не упрекаю тебя, не сержусь, что ты отвергла моего сына, это твое право, но… прошу, помоги ему. — И она расплакалась.
— Пожалуйста, не надо… Что я могу сделать?
— Попроси, попроси мужа (при слове «муж» Света опустила глаза), попроси, чтобы он поговорил с отцом… Пусть ищет настоящего убийцу, а не вешает преступление на моего Егора. Я боюсь за него… Он у меня один… я не переживу…
— Успокойтесь, я все сделаю, — решительно встала Света. — Обещаю.
— Деточка, я никогда не забуду… Мы уедем из этого проклятого города… Ты веришь, что это не Егор?..
— Не сомневаюсь. Идите, тетя Лена, я позвоню.
— Спасибо, милая, я в долгу… Ты обязательно позвони.
Не попрощавшись, тетя Лена, очень привлекательная женщина сорока лет, уходила ссутулившись, будто придавленная чем-то тяжелым. Света направилась не к мужу, а прямо к свекру, сытому и краснорожему, которого от свиньи отличало, по мнению Светланы, лишь одно: ходит он на двух конечностях. У Светы сводило скулы от ярости. Даже не обратилась к нему по имени-отчеству, а сразу спросила:
— Можно вас? (Отошли в сторону.) Почему Егор? Почему?! (Свекор не понимал, выпятил нижнюю губу и морщил поросячий лобик.) Убил папу не Егор.
— А кто? — наивно поднял брови Леонид Гаврилович.
— Кто угодно, но не он. Отпустите его… — и выдавила: — Пожалуйста.
— Понимаешь, Светочка… ты зря на меня сердишься. Показания дали не в его пользу, вот такие абрикосы.
— Кто дал? Конкретно.
— Кто-кто!.. Охрана отца… Герман…
— Герман?!
— Да, и Герман. Они рассказали о стычке на свадьбе… Так что у Егора были мотивы…
— Не было! Слышите? Не было. И Марат давал показания?
— Марат отказался.