Кровавая тень государства. Часть первая. Том второй
Шрифт:
Мы посмотрели наверх и увидели на доме надпись: «Здесь был Жопа». Мы с Володей засмеялись.
– Алексеич, она везде зачеркнула «Ангел» и написала «Жопа». – сказал Владимир.
– Нельзя обижать профессионалов. – сказал я.
– Но, как бы то ни было, исключать её нельзя. – сказал Владимир.
– На точке заложена мина. Наступить не наступишь, а лечь точно ляжешь. – сказала Татьяна.
– Я на одну из твоих хлопушек, чуть не напоролся. – сказал Владимир.
– Ой! Напугался обычной хлопушки. – смеясь сказала Татьяна.
– Ты аккуратнее. Эта хлопушка может и ногу оторвать, при хорошей закладке. – сказал Владимир.
– Не переживай капитан. Она точно напугает,
Мы посмеялись и поехали сразу в администрацию. Я зашёл к главе города. Он у себя и принял меня. Я не стал козырять служебным, а просто зашёл, как гражданское лицо. Я рассказал ему про интернат. Спросил его по поводу отказов в ремонте. Сказал, что детям необходимы нормальные условия, а не те, что там есть. Он меня начал перебивать и повышать на меня голос, хотя я попросил его сбавить тон. Он мне сказал, чтобы я не учил его как работать и куда расходовать деньги народа. Я сказал, что понял его позицию, попрощался и ушёл. Мы поехали на объект. Я впритык попадаю на собрание. Поднявшись к себе в кабинет, я быстро положил дипломат и со Светланой и Владимиром пошёл в актовый зал. Когда я вошёл, все кто находится в зале поднялись и начали мне аплодировать. Я показал всем сесть и поздоровался. Я начал рассказывать про будущее завода и грядущие перемены. Про развитие, про увеличение численности работников почти в десять раз. Про новые направления деятельности, помимо основной. Про повышение, возможное, заработной платы, в связи с прогнозируемым скачком прибыли предприятия и так далее. Все меня внимательно слушают и иногда переговариваясь между собой. Минут через сорок, я закончил свой доклад.
– Есть у кого-нибудь вопросы? – спросил я, а в зале не подняли руку только те, кто сидит со мной за трибуной. Я показал на женщину в первом ряду.
– Александр Алексеевич, а вам с Владимиром Анатольевичем было страшно, когда в вас стреляли? – спросила она.
– А по существу вопросов нет? Мы же вроде по делу собрались. Или всем всё понятно из того, что я вам рассказывал всё это время и всех всё устраивает? Я бы хотел услышать мнение работников. – сказал я.
– Да. Всё понятно. Всё устраивает. Это замечательно. – загалдели все.
– Расскажите пожалуйста, Александр Алексеевич. Мы тут за вас все как один сильно переживали. – сказала женщина, а все стали галдеть в её поддержку.
– Хорошо. Расскажу. Если это так уж интересно. Когда стреляют, это страшно. Мне было страшно, не знаю, как Владимиру Анатольевичу, но мне точно было. – ответил я.
– Мне тоже было страшно. Ещё как. Но больше я боялся, чтобы Александр Алексеевич ещё не порушил что-нибудь до кучи. – засмеялся Владимир.
– Мы все видели вас в новостях. Вы были весь в крови. Вы были ранены? – спросила другая женщина.
– Только ушибы и ссадины. А кровь была не моя, а раненой девушки. К счастью, её удалось спасти, и она уже идёт на поправку. Ещё вопросы? – спросил я.
– Александр Алексеевич, а в новостях правду сказали, что вы там убили десять человек? – спросил мужчина.
– Нет. Нами с Владимиром Анатольевичем, была ликвидирована группа нападавших из восьми человек. А двое убитых и раненая девушка, это их рук дело.
– В новостях сказали, что на вас заведено уголовное дело. Так ли это? – спросил другой мужчина.
– Владимир Анатольевич, на нас разве уголовное дело заводили? Ах, да. Это просто проверка правомерности применения огнестрельного оружия, повлекшее смерть человека. Но так как этих сволочей с автоматами не посчитали людьми, мы были оправданы комиссией. – сказал я.
– Александр Алексеевич, вы очень расстроено выглядите. Это последствие тех событий? – спросила девушка из зала.
– На самом деле, те события не такое уж и расстройство для меня. Мы выжили. Спасли жизни людям и хорошо. Есть более серьёзные вещи, которые могут сильно расстраивать. Например, такие. Когда ты сирота, тебя уже за человека не считают, и ты должен жить в сарае и носить лохмотья. Хотя в будущем эти дети сироты могут стать учителями, врачами, пожарными и так далее. Вот это меня расстраивает больше всего. – сказал я.
– Александр Алексеевич, о каких сиротах речь? – заинтересованно спросил Николай Денисович, а зале стали поддерживать его вопрос.
– Если вам так это интересно, то я вам расскажу. – сказал я.
– Да, Александр Алексеевич, очень интересно. – заговорили в зале.
– Хорошо. В субботу я обедал у себя дома с родителями. Я увидел, что мой отец очень расстроен. Я узнал, что он расстроен из-за нашего городского интерната, который пришёл в захудалое состояние. Дети содержатся абы как. Носят штопанные вещи. У них нет игрушек. Детская площадка убогая. Хорошо, что их там кормят вообще. И что будут думать о нас, окружающих их людях, эти дети, когда станут взрослыми? Хорошо, если они ещё и достойное образование получат. А то будут пьяницами, тунеядцами, или что хуже всего, бандитами. Я перед приездом на работу был в городской администрации, где мне в грубой форме намекнули, что никому эти дети не нужны. А их там около сотни. Владимир Анатольевич не даст мне соврать о том, как плохо живут дети в этом интернате. – сказал я.
– Так всё и есть. Я сам там был с Александром Алексеевичем и видел, что там происходит. Это просто ужасно. – сказал Владимир.
– Так что мы посоветовались с моей женой и решили сделать капитальный ремонт здания интерната, за свой счёт. За счёт наших сбережений. Так что очень надеюсь, что уже через пару месяцев, дети будут жить более комфортно. А потом будем думать, где брать для них всё остальное. А теперь прошу простить меня. Я больше не могу отвечать на эти вопросы. Тяжело это. Пойду к себе поработаю. Всем спасибо. – сказал я, поднялся и вышел из зала, а Светлана побежала за мной, проливая слезы.
После того, как я вышел, в зале все начали галдеть, задаваясь вопросами: -«Почему так с детьми обращаются?» -«За что детишкам такое?» -«Товарищи, давайте поможем Александру Алексеевичу. Он не должен один тянуть это.» и так далее.
– Товарищи. – обратился ко всем Николай Денисович – Это на самом деле страшно, что у советских детей такая жизнь. Александр Алексеевич человек слова. Он сделает то, что он сказал, но он не всемогущий, как часто можно подумать. Он не сможет в одиночку помочь всем этим детям. У нас большой и дружный коллектив. Давайте поможем Александру Алексеевичу, дать этим детям будущее. Давайте подумаем, что мы можем сделать и каждый из нас внесёт свою лепту, по мере сил и возможностей. Что вы скажете? Вы согласны со мной? – спросил Николай Денисович.
– Согласны! – чуть ли не в один голос ответил весь зал.
– Тогда вы подумайте, что каждый из вас может сделать, или дать от себя и поможем этим детям и Александру Алексеевичу. – сказал он.
– Например мы с женой позавчера собрали детские вещи, игрушки. Жена вчера их перестирала, сегодня погладит, а после ремонта мы передадим их туда. Каждый может сделать тоже самое. Можем собрать всё на объекте, а потом отвезти и передать. – сказал Владимир, а все поддержали.
– Хорошо. Тогда давайте обдумаем и если будут идеи, то давайте вы передадите их мне через руководителей ваших отделов. Заранее всем большое спасибо. Собрание окончено. – сказал Николай Денисович.