Кровавая весна
Шрифт:
Старый шурд не успел обдумать свое умозаключение, когда в широком проеме мелькнула высокая фигура. Столь высокая, что все сомнения отпали полностью. Это был не шурд. И не обычный гоблин… В самое сокровенное место подземного города зашел человек. Зашел нагло и свободно, никем не остановленный, ничего не боящийся.
– И это тронный зал? – в хриплом голосе слышалась злобная насмешка вперемешку с непонятной скорбью. – И это ваш тронный зал?! Зловонная пещера, утопающая в грязи и нечистотах! А это… это жалкое создание - ваш правитель?! Не этого я желал,
В горячем бассейне яростно колыхнулась сернистая вода, в пещере пронесся пронзительный крик Нерожденного:
– Человек! Здесь! Кто ты… - голос великого шамана резко осекся, послышался тихий и противный скулеж, наполненный диким ужасом.
Нерожденный узнал вошедшего. Не по внешности. А по тому мощному и характерному посылу энергии, чей рисунок знали все шурды до единого. Так еще не открывший глаза звереныш безошибочно узнает по запаху свою родную мать. Гурху все понял одновременно с ним, равно как и старуха-гоблинша, зашедшаяся в диком хохоте.
В тронный зал шурдов вошел не кто иной, как бог. Отец Тарис явился к своим детям.
– Как смеешь ты править шурдами, если до сей поры не можешь даже часа прожить без своей матери! – голос Тариса набирал обороты, по сырому камню тяжело ступали ноги, с плеском разбрызгивая мелкие лужи. – Лежа в своем узилище, я много раз слышал это имя - Нерожденный! О, как загадочно! Как величаво! Я жаждал встретиться с тобой! И вот я здесь! Но что я вижу? Правителя? Нет, жалкого червя, плещущегося в луже. И это мои дети?!
– Такими мы приходим в этот мир, Великий Тарис! Такими рождаемся по воле твоей.
– Какое разочарование…
– Мое тело слабо, но дух силен! Я верно служил тебе! И каждый день обращал лицо к святыне, где возлежал ты!
– Верно служил?! Обращал лицо?! Вонючий червь! Ты допустил, чтобы живой ключ к моему узилищу добрался до Ильсеры, но не открыл ее, а сбросил вместе со мной в стылые воды! И позволил чужаку уйти беспрепятственно! Так ты почитаешь своего бога?! Так ты чтишь имя мое?! Так ты оберегаешь мой покой?! Ничтожество!
Одновременно с последним выкриком Тарис шагнул в бассейн с парящей водой, оказавшись вплотную с Нерожденным. Вонючая вода колыхнулась, заливая грудь некроманта.
– Я служу тебе… – начал великий шаман. Начал и замолк, ибо на его тощем горле сомкнулась влажная и распухшая рука мертвяка.
– Больше ни слова, – прошептал Тарис, подтаскивая слабо трепыхающегося шурда к себе. – Ни единого словечка. Знаешь, пожалуй, тебе пора стать взрослым. Пора начать жить собственной жизнью. Думаю, ты уже достаточно терзал плоть и душу своей матери. Плохой из тебя получился сын…
Короткий рывок за полупрозрачную пуповину не оборвал ее, но скинул старуху с каменной лавки. Со сморщенных губ продолжал срываться безумный и невероятно радостный смех. Старческое тело содрогалось, колотило по камню руками и заходилось в диком хохоте. Старуха праздновала… всем своим нутром она почувствовала
– Хотя… - вновь зашептал Тарис. – Ты ведь всем сердцем любишь свою мать, да, червь? Так и быть. Я всегда был излишне мягок к своим подданным… Я позволю вам остаться вместе навечно! И продолжить верную службу. И начну я, пожалуй, с твоих рук. Кажется, на них слишком много плоти - да, великий шаман Нерожденный? Лишнее надо убрать. Лишнее никогда не доводит до добра. Старик!
Каким-то чудом старый Гурху вовремя понял, что Отец Тарис обращается именно к нему.
Вставать на колени не пришлось – старый гоблин давно уже лежал ничком, вжавшись в камень каждой клеточкой своего дряхлого тела. И поэтому он лишь прошептал:
– Да, о величайший…
– Принеси света, старик, – благодушно проворковал принц Тарис, с отчетливым хрустом ломая указательный палец Нерожденного. – Любимым делом надо заниматься при хорошем освещении. Много света! И не заставляй меня ждать.
Издав полузадушенный писк, Гурху бросился бежать к выходу, столь быстро переставляя дрожащие ноги, словно к нему вернулись лучшие годы его далекой молодости. А за спиной старика нарастали воющие крики боли Нерожденного, в чьи стоны вплелся безумный хохот его матери, что через соединяющую их пуповину ощущала невыносимую боль своего сына и злобно радовалась ей.
После того навеки врезавшегося в память всех шурдов дня у пещеры появился страж, чье тело было искусно слеплено из тел сына и матери.
Но это было не единственное изменение в повседневной жизни темных гоблинов. Едва только уродливое создание поднялось на множество лап и, покачиваясь, двинулось к выходу, Тарис велел созвать совет старейшин. Старые шурды собрались быстро. Но недостаточно быстро. Едва только последний из шурдов вошел в пещеру, как его тут же постигла смерть.
– Не люблю, когда опаздывают, - прокомментировал Тарис, глядя, как павший от его руки шурд лежит в луже собственной крови.
А еще через несколько часов во все стороны от Ледяных Пиков хлынули разведывательные отряды, следом за которыми выступили основные силы темных гоблинов, возглавляемые самим Тарисом, восседающим на гигантском сгархе с пепельной шкурой. Фигура Тариса Некроманта была полностью скрыта белоснежным плащом. Восставший из многовекового плена бывший принц и бывший наместник Западных Провинций рвался на простор.
После столь долгого заточения и гниения заживо, он никак не мог насытиться свободой.
И никак не мог утолить сжигающую его жажду мести. Принц Тарис глядел прямо перед собой, но вместо заснеженных равнин и холмов видел лишь лица своих древних врагов. Лица тех, кто был повинен в случившемся. А еще изредка вздутые губы некроманта шевелились, едва слышно проговаривая еще одно имя. Имя того, кто отказался помочь ему. Того, кто скинул его в мертвые воды стылого озера. Имя того, кто находился в пределах Диких Земель, в его владениях. Пора начинать охоту…