Кровавое дело
Шрифт:
— Так, господин, приехавший в фиакре, идет сюда! — пробормотала она. — Может быть, он ошибся? — Она насторожилась, с бьющимся сердцем и склоненной головой. В передней разговаривали. Через секунду отворилась дверь и вошла Бригитта. Сесиль, бледная, как полотно, спросила дрожащим голосом:
— Что случилось? Кто там?
— Пришел какой-то господин, барышня.
— Что ему надо?
— Он желает переговорить с вами, по-видимому, о чем-то очень важном… и спешном…
— Попроси сюда.
—
Это был полицейский агент Казнев.
При виде этого человека, не внушавшего своей наружностью доверия, Сесиль еще больше переполошилась.
— Вы желали поговорить со мной? — пролепетала она.
Светляк поклонился:
— Да, сударыня.
— Я слушаю. Что вам угодно?
— Я имею честь беседовать с mademoiselle Сесиль Бернье?
— Точно так.
— Дочерью господина Жака Бернье?
— Да. Разве вы явились по поручению моего отца?
— По его поручению — нет, но, однако же, дело касается его.
— Каким образом?
— Вы его ожидали сегодня утром, не правда ли?
— Да, ждала.
— Он должен был приехать по Лионской железной дороге?
— Конечно, потому что он едет из Марселя; но к чему вы задаете эти тревожные вопросы? Отец не приехал… вы кажетесь смущенным… Нет ли у вас дурных вестей?… Не случилось ли несчастья?
— В самом деле, с ним случилось… — произнес Светляк, смущение которого все увеличивалось. — С ним случилось…
— Что-нибудь опасное? — перебила Сесиль.
— Да, Боже мой, по крайней мере я опасаюсь…
— Что произошло, сударь, чего я должна опасаться?
— Сказать правду, я сам точно не знаю… Но господин Бернье находится на Лионском вокзале, куда вы поедете… я здесь по той причине, что мне поручили привезти вас…
— Мой отец находится на вокзале? Он ранен? — спрашивала Сесиль, начинавшая терять голову. Если сердце ее не было поражено, то, во всяком случае, нервы страдали страшно.
— Да.
— Он опасно ранен?
— На этот вопрос я не могу ответить, не рискуя ввести вас в заблуждение. Вы сможете увидеть все собственными глазами.
— Я иду за вами, сударь. Отправимтесь как можно скорее.
Говоря это, Сесиль поспешно завязывала ленты шляпки и с лихорадочной торопливостью набрасывала шубку.
— Я готова!
Она быстро вышла в соседнюю комнату и позвонила Бригитте.
Старушка прибежала и, увидев страшно расстроенное личико своей питомицы, воскликнула в ужасе:
— Господи, помилуй, барышня, что с вами случилось?
— С отцом случилось несчастье… На Лионской железной дороге… И вот, за мной приехали… Я уезжаю!
С этими словами она отворила двери и почти побежала вниз по лестнице.
Казнев с трудом следовал за ней.
— У меня есть карета, — проговорил он, нагоняя
— Карета, — почти бессознательно повторила она. — Да; я знаю, проведите меня… поскорее, ради Бога…
Агент подошел к карете и открыл дверцу. Mademoiselle Бернье уселась в экипаж. Светляк приказал кучеру ехать на вокзал.
Карета понеслась.
Сесиль посмотрела на агента.
— Вы мне сказали, сударь, — начала она, — что вас послали за мной. Но больше вы мне ничего не сказали. Кто именно послал вас?
Казневу были даны необходимые на этот счет инструкции. Впрочем, он и сам был не лишен необходимого такта и хорошо знал, когда можно говорить и когда следовало умолчать.
— Меня послал инспектор дороги, — ответил он без малейшего колебания.
— Вы говорили о несчастье. Не может быть, чтобы вы вовсе не знали, какого рода это несчастье!
— Это кажется невозможным, а между тем как нельзя более правдоподобно. Я ничего не видел сам, и инспектор не сообщил мне никаких подробностей.
— Каким образом узнали мой адрес?
— Этого уж положительно не могу вам сказать. Может быть, ваш батюшка сам сообщил его, или, может быть, у него в поезде были знакомые.
Сесиль сжала так крепко свои маленькие руки, что ее изящные пальчики захрустели.
— Сударь, — взволнованно заговорила она, — из всех ваших слов я вывожу одно только, а именно: что вы не хотите ответить мне. Я предчувствую ужасное несчастье… катастрофу… Несчастный случай, о котором вы ничего не можете сказать, должен быть ужасен.
Казнев хранил упорное молчание.
При виде этого, очевидно преднамеренного молчания молодая девушка перестала настаивать.
Тысяча бесконечных, бессвязных мыслей вихрем кружилась в ее пылавшей голове, мысли, поглощавшие ее и зачастую вовсе не относившиеся к отцу.
Она спрашивала себя, не принесет ли это «несчастье», о котором так сдержанно говорил ее спутник, какой-либо пользы ее личным интересам?
Итальянец быстро выскочил из вагона на платформу, держа в руках кожаный чемоданчик Жака Бернье.
Он тщательно затворил за собой дверцы вагона и смело подошел к выходной двери с билетом в руках. На него, разумеется, никто не обратил внимания: пассажир как пассажир. Шляпа надвинута на лоб, лицо почти закрыто теплым кашне.
— Багаж есть?
— Ничего, в чемодане белье и бумаги, — ответил он.
— Проходите.
Пароли быстро миновал вокзал и поспешно вышел на улицу. Он заранее решил, что будет делать по приезде в Париж.