Кровавые берега
Шрифт:
Миновала неделя, в течение которой я ознакомил покровителей со всеми подробностями своих недавних приключений. Больше они из-за меня тренировок не пропускали, но это было мне только на руку. Пока они готовились к очередной битве, я выкраивал три-четыре часа на то, чтобы наблюдать за другими заключенными и слушать, о чем они говорят. Проку от этого занятия в отрезанном от мира Ведре было мало. Но я не терял надежды отсюда слинять, а значит, был обязан находиться в курсе здешних событий.
За неделю стало также окончательно понятно, что, в отличие от бесследно сгинувшего Дарио, моя персона Владычицу не интересует. Вешать меня вроде бы не собирались, а иначе зачем,
При всей своей жестокости и вероломстве Владычица Льдов была не лишена мудрости и прозорливости. Все верно: без подобной профилактики я – свободолюбивый перевозчик, – явно не стану покладистым рабом и задам деру при первой же возможности.
Дабы гладиаторы могли помериться силами в беге, им позволяли тренироваться на воздухе. Не во дворе, потому что их вопли и потасовки будоражили бы тюремный люд, а на крыше Ведра. Трижды в неделю северяне поднимались туда и носились кругами по обнесенной решетчатой оградой вершине кольцеобразного здания. Дежурившая на сторожевых вышках и стрелковых площадках охрана не спускала с бегунов глаз, но им и так некуда было оттуда деваться. Рискни они сигануть с крыши, все равно не долетели бы до воды и разбились об окаймляющие утес прибрежные скалы.
Прежде чем головорезы оказывались наверху, их проводили по пятому ярусу, мимо карцера и одиночных камер важных узников. Это обстоятельство позволило мне не только убедиться, что команданте жив и находится здесь. Заодно северяне получили доказательство, что самая невероятная часть моей истории, в которой говорится о наших совместных приключениях с доном Балтазаром – сущая правда. А иначе, как бы я, рядовой арестант, вообще проведал о том, что за крупную шишку тайно привезли в темницу в один день со мной.
Никому из собратьев Тунгахопа не доводилось прежде видеть сеньора Риего-и-Ордаса воочию, да еще без доспехов и шпаги. Если бы я не рассказал о нем, северяне и дальше ходили бы мимо камеры дона, не подозревая, кто он такой на самом деле. Но теперь, взглянув на него через решетчатую дверь, даже мнительный домар не усомнился в моей правоте. Как говорится, вояка вояку учует издалека. И гладиаторам хватило считаных секунд, чтобы опознать с моей подсказки в благородном узнике одного из самых грозных южан.
Хотелось задать дону Балтазару уйму вопросов, но я не осмелился втягивать гладиаторов во все это. Да у них ничего бы и не вышло – охрана зорко следила за ними на всем пути от двора до крыши и не позволила бы задержаться у камеры команданте даже на мгновение. К тому же кто я такой, чтобы ради меня северяне нарушали тюремную дисциплину? Выслушав их признание в том, что опальный сеньор действительно томится на пятом ярусе, я лишь кивнул и заметил вслух, что будь я тоже гладиатором, то наверняка нашел бы способ пообщаться с доном Риего-и-Ордасом.
Брошено это было мимоходом, без какой-либо задней мысли. Но северяне после таких моих слов странно оживились, хотя я вроде бы не сказал ничего заслуживающего внимания.
– Ты на самом деле хочешь стать гладиатором? – осведомился Тунгахоп, многозначительно прищурившись.
– Ну э-э-э… – Я замешкался, пытаясь уразуметь, к чему он клонит. Потом глянул на разложенную гладиаторами пищу, вспомнил свой сегодняшний скудный завтрак и ответил: – Возможно, не отказался бы, да только кто выпустит меня на арену? Я – обычный работяга, а не воин, и не владею толком ни мечом, ни копьем. Если бы не Убби Сандаварг и его иностальные братья, вряд ли я вообще дожил бы до сегодняшнего дня.
– Но ведь ты перевозчик, верно? И очень хороший перевозчик, раз тебя не гнушались нанимать даже табуиты, так? – вновь вопросил Тунгахоп.
– Ваша правда, домар, не стану отрицать. – Возразить на это мне было нечего. Особенно после всего того, о чем я в минувшие дни в красках рассказывал северянам. – Я раскатываю по Атлантике больше тридцати лет, и двадцать из них – в качестве шкипера. Водить бронекаты и перевозить грузы – единственное, что я умею в жизни.
– Вот и славно! – разулыбался седобородый. – Другого нам от тебя и не надо. Согласишься быть гладиатором, получишь машину и будешь ездить на ней по арене Кровавого кратера. Можешь даже не брать в руки оружие. Просто позаботься о том, чтобы «Недотрога» ездила и крутилась как надо, а пускать врагу кровь предоставь нам.
– Какая такая «Недотрога»? – насторожился я. В душу стали закрадываться дурные предчувствия, но почтение к покровителям и банальное любопытство не позволяли уклониться от этой беседы.
– Есть в Кровавом кратере бронекат, на котором мы изредка выезжали на арену, когда это нужно, – пояснил домар. – Но вот уже полтора года ездить на «Недотроге» некому, поэтому она простаивает без дела. Сам понимаешь, среди северян, других пленных воинов и беглых рабов перевозчиков нет. А когда порой выискивался доброволец, что соглашался отложить меч и попробовать себя в роли шкипера, ничего хорошего из этого не выходило. Ладно, если бойцы успевали спрыгнуть с «Недотроги» до того, как та падала в ров, но бывало, что и не успевали. Частенько бои с ее участием заканчивались так досадно… Честно говоря, я к тебе, шкипер, с первого дня присматриваюсь. Все хочу понять, сдюжишь ты выстоять на арене с нами плечом к плечу или нет. То, что ты друг Убби Сандаварга, делает тебе честь, но кто знает, правду ты болтаешь о своих подвигах или выдумки…
– А разве команданте, которого вы видели на пятом этаже, не доказывает правоту моих слов? – вступился я за свое честное имя.
– Отчасти, конечно, доказывает, – уклонился от прямого ответа хитрый Тунгахоп. – И поскольку другие доказательства тебе взять неоткуда, я готов принять все сказанное тобой на веру. И прямо сегодня замолвлю за тебя кое-кому словечко, если ты действительно не из робкого десятка и хочешь оказать нам поддержку. Само собой, тоже получишь за это в награду нормальную жратву и место в нашей казарме. Ну и возможность выходить с нами на крышу, раз тебе этого так хочется. Только при одном условии: получишь карцер за болтовню с доном Балтазаром – пеняй на себя.
– А вы уверены, что этот ваш «кое-кто» согласится записать меня в гладиаторы? – полюбопытствовал я, прикидывая в уме все за и против этого делового предложения. На одной чаше весов лежала увесистая глыба смертельного страха перед Кровавым кратером. На другой – нежелание жить впроголодь и в одной камере с Бубнилой, который должен был со дня на день возвратиться из карцера. Затаившее на меня злобу «зверье» может воспользоваться этим и свести со мной счеты: нарочно не сказать психопату-душителю о том, кто мои покровители. И тогда я окажусь мертв или крепко покалечен, Бубнилу повесят, а «звери» останутся чистенькими и вне подозрения у северян… Мерзкая перспектива. Уж лучше и впрямь отправиться в Кровавый кратер – там хоть умирать будет веселее и почетнее. Глядишь, какая-то память обо мне останется, в отличие от безвестной гибели от рук здешнего безумца.