Кровавые девы
Шрифт:
И все же после того, как погасли городские огни, он долгое время просидел у окна, глядя на темную улицу и раскинувшееся над колокольней усыпанное звездами темное небо.
Джеймс,
Вот уже три года хозяин Берлина ощущает в своем городе присутствие чужака — хитрого, умного и незаметного. Тот появляется шесть-восемь раз за год, но не охотится, и поэтому хозяин никогда не видел его или ее. Но все же он чувствует чужое присутствие, равно как и его исчезновение через две или три ночи.
Я
В этом городе есть что-то странное. Если вам дорога ваша жизнь, не выходите из дома после наступления темноты.
— В Праге есть вампиры?
— Джеймс, — старый доктор Соломон Карлебах слегка пригнул голову — эту его привычку Эшер помнил еще с тех пор, как сам был студентом, — и уставился на бывшего ученика поверх очков. Пышная ассирийская борода скрывала губы, не давая толком рассмотреть выражение лица. — Вы же ученый.
Старик — а он был стариком еще двадцать лет назад, когда они впервые встретились, — казалось, ничуть не удивился, когда, спустившись в гостиную в сопровождении одного из своих правнуков, увидел там Эшера. Даже то, что его бывший ученик теперь был на три четверти лыс и обзавелся пенсне и черными бакенбардами на американский манер, похоже, совсем не смутило старого ученого, который без труда узнал его.
— Истинный ученый должен обладать открытым умом, — повинуясь жесту старика, Эшер опустился на один из выцветших стульев, которыми была заставлена гостиная. Шторы на окнах были задернуты, чтобы приглушить долетающий с узкой улочки шум, из-за чего вся мебель в комнате обрела неуловимый призрачный оттенок, совсем как в его воспоминаниях. Белые кружевные салфетки все так же выступали в сумраке гигантскими пятнами птичьего помета. Полдюжины ламп под абажурами, края которых украшала бахрома из бисера, загадочно мерцали в темноте скоплениями почти невидимых звезд. — По крайней мере, так вы всегда мне говорили. Некоторое время назад я задумался, на чем же была основана ваша уверенность.
— Ага, — старый еврей откинулся на обитую бархатом (красным? лиловым? коричневым?) спинку стула и пригладил бороду. Почтенный возраст в основном сказался на его руках, и Эшер с болью смотрел на изуродованные артритом суставы и шрамы на ладонях, оставленные отросшими желтыми ногтями согнутых мизинцев и безымянных пальцев. — И что же такое произошло некоторое время назад, что заставило вас задуматься?
Он перевел взгляд на окно, словно желая порадовать себя видом тонкой полоски света, пробивающейся между парчовыми полотнищами цвета теней.
— В Праге есть вампиры?
— В мире полно вампиров, Джеймс, — Карлебах повернулся и улыбнулся внуку (или правнуку), который внес серебряный поднос с чаем, поданным на восточный манер, в узорчатых стаканах с серебряными подстаканниками и с блюдцем колотого сахара, чтобы пить чай вприкуску. Когда юноша вышел, старик продолжил. — И не все они немертвые.
— Я знаю, — Эшер вспомнил начальника своего департамента, который поблагодарил его за сохранение в тайне южноафриканской миссии, ради чего Эшеру пришлось убить шестнадцатилетнего паренька, своего друга, а потом, не переводя дыхания, начал рассказывать подчиненному о следующем задании.
— Лехаим, — доктор Карлебах отсалютовал ему стаканом с чаем. — И что-то мне подсказывает — например, шрамы у вас на шее и серебряная цепочка, которую я вижу под правой манжетой, — что о тех, других, вы тоже знаете. Так что скажите мне, что именно вас интересует, Джейми. Вампиры? Или Иные?
Эшер отхлебнул чай.
— Иные? — когда доктор Карлебах поднимал стакан, на запястьях старика Эшер заметил серебряные цепочки; возможно, такую же цепочку тот носил и на шее.
Пышная борода чуть шелохнулась — Карлебах улыбался:
— Почему вас это интересует? Скажите мне.
— Не могу.
— Ага, — некоторое время старый ученый смотрел на него со странной грустью в темных глазах. — Значит, вы стали их слугой, Джейми? Не доверяйте им, мой мальчик. Что бы они вам ни рассказали…
— Я не служу им.
Но на самом деле служил, в известном смысле. Хотя и понимал, что Исидро хитростью, как это свойственно вампирам, вовлек его в поиски леди Ирэн… потому что кайзер, бомбы и отравляющий газ испанца волновали мало.
Карлебах заметил его колебания.
Старик вздохнул, всколыхнув роскошные седые усы. Точно так же он вздыхал тогда, когда Эшер сказал ему о своем намерении работать на Министерство.
— Что ж, хорошо, — низкий хрипловатый тембр придавал особое звучание коротким гласным и певучим согласным австрийского диалекта, который кайзер и его приспешники в Берлине едва ли признали бы за немецкий язык. — Я не знаю, кто такие — или что такое — эти Иные, но мне кажется, что вампиры их боятся. Намного сильнее, чем живых людей. Я никогда не слышал о них в других местах, только в Праге. Несколько раз — да, всего лишь несколько раз — я видел их около мостов и на островах посреди реки. Их трудно заметить. Пока их не ищешь, тебе ничего не грозит.
— Они тоже вампиры?
— Они убивают, — он сопроводил эти слова коротким взмахом рук с желтыми ногтями. — Может быть, не так часто, как вампиры, но и не так аккуратно. Иногда двух-трех человек в месяц, потом годами никого не трогают. Иногда они убивают вампира: открывают его склеп и призывают тысячи крыс, чтобы те сожрали спящую тварь. С крысами у них… сродство.
Эшер потрясенно молчал. Не об этом ли предупреждал его Исидро? Возможно также (если учесть постоянные свары между вампирами), что в Праге между группами бессмертных шла война, осложнившаяся из-за присутствия существ, над которыми ни у одной из сторон не было власти.
Я пытаюсь найти хозяина Праги.
В этом городе есть что-то странное.
— Джейми.
Вынырнув из водоворота мыслей, он понял, что молчание затянулось. Старый Карлебах все так же смотрел на него, читая его, как раскрытую книгу.
— Не заключайте с ними сделок, Джейми, — повторил старик. — Не помогайте им и не верьте им. Не позволяйте им существовать дольше, чем потребуется вам для того, чтобы уничтожить их без угрозы для собственной жизни. Не важно, что они вам скажут, как будут убеждать в том, что им необходима ваша помощь, что дело очень важное. Они лгут.