Кровавые девы
Шрифт:
При этом описании фрагментов учения, распространенного среди приверженцев Астрального Света, а также и дюжин других оккультных сообществ, улыбка князя превратилась в широкую усмешку. Потом он вздохнул и покачал головой:
— Понимаете, увлечение религией не требует образования, — объяснил он. — Которое, видит Господь, недоступно многим из женщин моего круга, хотя на швейцарские пансионы и учебное заведение мадам Дюпаж, что на улице св. Оноре, тратятся немалые деньги… Как вы и сказали, юных женщин уносит поток нарядов, танцев и поклонников, а их родители, друзья, да вообще все знакомые лишь стоят на берегу, сталкивая их в воду. Так что те, рядом с кем не оказалось
— Тринадцать, — ответила Лидия. — Шестнадцать, когда он помог мне подготовиться к экзаменам в Соммервиль, но до этого он на протяжении года находил мне учителей и нужные книги. Видите ли, я всегда хотела стать врачом.
— Тринадцать, — на красивом лице Разумовского читалась грусть. — Теперь этим юным женщинам уже двадцать семь или двадцать восемь лет, они необразованны и не обладают ни складом ума, ни знаниями, которые позволяют находить удовольствие в … как вы выразились? Анализе результатов? Они ощущают пустоту в душе, но не знают, чем ее заполнить. К тому же в России к религии относятся не так, как в Англии… или любой другой стране, если уж на то пошло. Здесь демоны и духи так же реальны, как и ангелы, а существование ангелов так же не подлежит сомнению, как существование сельского попа. Здесь, в России — возможно, из-за долгих зим, — иной мир кажется невероятно близким. Разве вы не чувствуете его, когда в сумерках сидите на веранде? Или прогуливаетесь по тропинке?
Он кивком головы указал на засыпанную щебенкой дорожку, бегущую среди деревьев к березовым рощам и реке.
— У вас не возникает ощущение, что вы можете встретить банников, лебединых дев, домового с пучком волшебных прутиков? Цивилизация пришла в Россию не так уж давно, — тихо добавил он. — К добру ли, к худу ли, но старые верования по-прежнему живут среди нас. А, меня уже ищут!
Князь выпрямился, завидев на тропинке облаченного в сине-бордовую ливрею слугу — еще до того, как Лидия сумела разглядеть его вытянутое морщинистое лицо, по походке и осанке она узнала дворецкого Иова. Разумовский вскинул вверх руки:
— Иду, уже иду! Тороплюсь изо всех сил.
— В мои обязанности входит оградить Ваше Превосходительство от взбучки, которую Вам несомненно устроит Ваша матушка, — с усмешкой ответил Иов. Подобно большинству слуг князя, он превосходно говорил по-французски. — Как и мне, за то, что не поторопил Ваше Превосходительство на поезд. Мадам Эшер не пожелала навестить госпожу вдовствующую княгиню? Мадам, — добавил он, обернувшись к Лидии, — позвольте мне от имени всех нас сказать, что мы выполним любое ваше распоряжение.
Лидия улыбнулась этому франтоватому пожилому мужчине с пышными седыми бакенбардами, которые напомнили ей о выбранной Джеймсом маскировке. Встав, она протянула Разумовскому обе руки:
— Благодарю вас, князь…
— Андрей. Если мадам не возражает. Что ж, до встречи в понедельник.
Он снова поцеловал ей руку и ушел, затерявшись среди серебристых деревьев с голыми ветвями.
Лидия вернулась в плетеное кресло и накинула на плечи шаль, но далеко не сразу смогла взяться за изучение сделок с собственностью, заключенных через «Дойче банк» за последние пять лет. Она сидела над бумагами, думая о том, что сказал князь о великосветских дамах. Из случайных знакомых, от которых можно было узнать о возможных покровителях и партнерах доктора Тайсса, некоторые из них превратились в подруг… В Страстную Пятницу она вместе с Натальей, черноволосой баронессой Сашенькой и еще несколькими дамами ходила в православную церковь на всенощную; следующим вечером Лидия опять присоединилась к ним на службе, погрузившись в молитвы, пение и запах ладана, а на лицах окружавших ее людей читался восторг наступающей Пасхи…
А после пасхальной заутрени, за завтраком, она получила четыре непристойных предложения, одно из них — от мужа баронессы. Она не сомневалась в искренности их веры, но все же — до чего просто человеку вообразить, будто он ищет некое важное знание, в то время как на самом деле его окружают призраки и фигуры из сна…
«Если бы так же просто было отделить вымысел от действительности», — подумала она, доставая из-под вороха записей очки.
Иначе почему она пытается отследить деньги, переведенные с банковского счета мертвеца в неизвестный город для покупки собственности в местности, где бессмертные два месяца в году даже не могут появиться на улице? Со вздохом Лидия сказала себе, что эта ситуация еще более бессмысленна, чем попытка напрямую поговорить с усопшим дядюшкой Генри — такие разговоры, при всей их анекдотичности, хотя бы не были единичными событиями.
Она обмакнула перо в чернильницу, нашла место, на котором остановилась, и погрузилась в работу.
* * *
— Я хочу видеть американского консула!
— Не британского? — его допрашивал пожилой мужчина, выглядевший как карикатура на прусского помещика — высокий, светловолосый, обдающий вас презрением, свойственным человеку, который с детства привык отдавать приказы всем, кто его окружает, кроме разве что членов семьи.
— Говорю вам, я знать не знаю, что такой этот профессор Лейден, за которого вы меня принимаете. Меня зовут Пламмер, я приехал из Чикаго…
— Тогда почему вы напали на полицейских, которым было приказано задержать вас на вокзале?
Потому что моя история не продержалась бы и десяти минут.
— Я же уже сказал! Я решил, что это был Шпигель, тот крысеныш, который меня преследует еще с Кёльна. Этот чертов немец решил, что я спутался с его толстухой-сестрой…
— И давно он вас преследует?
— Два дня.
— В полицию не обращались?
— Мистер, — Эшер ткнул пальцем в полицейского, подражая встреченному в Циндао американскому инженеру. — Мало же вы знаете об американцах, если думаете, что мы бежим плакаться легавым каждый раз, как с кем-нибудь повздорим. Мы сами можем за себя постоять.
Голубые глаза следователя за толстыми стеклами пенсне сузились:
— Понимаю. Но ничего из сказанного вами не объясняет, почему вы напали на наших людей во второй раз, когда даже идиоту было ясно, что они — полицейские, а не какие-нибудь злоумышленники.
— Ну так к тому времени они меня уже порядком взбесили.
И слава Богу, что повсюду, от Лендс-Энда [14]и до Йокогамы, знали, что американцы считают праведный гнев вполне подходящей причиной для нападения на шестерых полицейских и двух офицеров от артиллерии.
Его вернули в камеру, которую он делил с еще двумя арестованными — рабочим из Саксонии, занятым на строительстве орудийных валов в Нойеренфельде, и пожилым французом, который то толкал саксонца, то ругался на него, то обвинял всех немцев в захвате Эльзаса и Лотарингии и гнусных попытках разузнать секреты французской армии, чтобы затем внушить населению, будто эта армия не в состоянии защитить La Patrie. [15]Эшеру, у которого после потасовки на вокзале болело все тело, хотелось убить их обоих.