Кровавые девы
Шрифт:
Эшер знал, что ему надлежит сделать, будто тогда, в Праге, он успел поклясться в этом своему старому наставнику. И все же он спросил, понимая, насколько глупо звучат его слова:
— Что нам делать?
Лидия отвернулась и едва слышно ответила:
— Он не убивал Маргарет Поттон.
Словно одно это имело значение.
— Знаю.
Она взглянула на него, собираясь что-то сказать, и Эшер быстро продолжил:
— Он просил меня не говорить тебе.
Она не спросила, почему, но Эшер видел, что карие глаза жены наполнились слезами.
— Он то, что он есть, Лидия. Он не
Теперь пришла ее очередь говорить «Я знаю».
— Но из всех вампиров, да и из живых людей, пожалуй, он единственный, кто понял — или мог бы понять, — что Петронилла Эренберг поступила так из-за любви к мужчине. Не из верности кайзеру, Джейми, нет, и не из желания заполучить всех схваченных немецких социалистов, или кем там кайзер собирался с ней расплачиваться. Только Симон знал, что остановить ее можно, лишь разрушив ее мечту. Лишив ее надежды жить с человеком, которого она любила.
Она обхватила себя руками за плечи — в катакомбах было холодно — и снова посмотрела на лицо Исидро.
Эшер подумал, может ли вампир слышать их во сне, который, как он часто повторял, был непохож на сон смертных. И на что ОН надеется?
— Было бы лучше, если бы мертвые окончательно умерли, а живые оставались с живыми, — продолжила Лидия после короткого молчания. — Так он сказал. Знаешь, это он отправил телеграмму несчастному фон Брюльсбуттелю. Точнее, поручил это одной нищенке…
— Точно так же, как мне он поручил сопровождать его в путешествии.
Это соблазн, Джейми…
Вы станете соучастником в каждом совершенном им убийстве…
Недаром ему приснилось кровавое озеро.
Эшер не чувствовал ничего, только пустоту и страшный холод.
— Решай, — шепнула Лидия. — Я буду наверху.
— Ты сможешь..?
— Смогу. Здесь недалеко.
Выход и в самом деле был почти рядом. Большая часть времени ушла на поиски потайного убежища, когда они шли, разматывая за собой припасенную Эшером бечевку.
Лидия подняла лампу, и по лицу Исидро скользнули тени, невесомые, как призрачная полуулыбка.
— Теперь в темноте никого нет.
Когда через полчаса он поднялся из подземелий, она сидела в окружающей двор крытой галерее, греясь в солнечном пятне. В грязной сорочке, его заляпанном кровью пиджаке и рубахе и брюках Исидро она походила на маленького оборванца. Обхватив руками колени, она смотрела сквозь ближайший проем на две груды пепла, по-прежнему дымившиеся во дворе.
Нельзя было втягивать ее во все это. Эшер прислонился к стене. Он дрожал от усталости и никак не мог осознать, что каким-то чудом им удалось выжить. Как простить себя за то, что подверг ее такой опасности? Рисковал ее жизнью?
Даже департамент не принуждал его использовать тех, кого он любил.
На самом деле департамент вообще не поощрял любовь.
Нельзя служить Богу и маммоне… но если бы удалось понять, кому из двух он служил в департаменте, стало бы ему от этого легче?
Бессонные ночи и дни без отдыха и пищи притупили его разум и вымотали тело, оставив лишь бесконечную усталость. Он знал, что там, во тьме подземелья, правильного выбора не было. Исидро спас Лидию и его ребенка. Лидия оставила за ним право решать, поскольку любила их обоих, знала, что представляет собой Исидро, и согласилась принять волю мужа. Но согласие не уберегло бы ее от чувств и снов, от которых просыпаешься среди ночи с влажными от слез щеками. Не только немцы не желали думать о том, на что станет похож мир после выигранной ими битвы. Эшер помнил мертвенное безмолвие тех дней, когда она, отдалившись от всех, горевала о потерянном ребенке, зная, что ничего уже нельзя изменить.
Если она не простит ему его выбор…
Он не знал, что ему тогда делать.
Когда он приблизился, Лидия повернула к нему голову и, пошатываясь, встала на ноги. Она всегда была худой, теперь же он и вовсе поднял бы ее одной рукой, как хрупкую красно-белую лилию. Случись по-другому, и он, вернувшись в Петербург, нашел бы ее мертвой…
На свете есть много врат, через которые проходишь только в одну сторону.
— Я не смог.
И Лидия бросилась в его объятия, жадно целуя его в губы, а затем разразилась слезами облегчения.
* * *
Когда Эшер вернулся в монастырь двумя днями позже — через сутки после того, как уведомил Охранное отделение о якобы дошедших до него слухах о творящихся там ужасах и получил от Разумовского приказ уничтожить лабораторию Тайсса в лечебнице, — Исидро в подвале уже не было. Вампир больше не тревожил его сны и никак не давал о себе знать, хотя все те недели, что они с Лидией путешествовали через Европу на пути домой, Эшера преследовали не самые приятные сновидения. Они останавливались в небольших городах — в Минске, Кракове или Брно, — потому что Эшер чувствовал себя неуютно при одной мысли о ночи в Праге или Варшаве. Что же касается Жени, то ее так и не нашли.
notes
Примечания
1
Река на юге ЮАР.
2
Современное название — Мафикенг. Город в ЮАР на берегах реки Молопо.
3
Министерство иностранных дел ( нем.)
4
У. Шекспир, «Макбет», сцена 2 (пер. М. Лозинского)
5
Горячий напиток из вина с сахаром и взбитыми желтками.
6
Эрнст Хассе, первый президент «Пангерманского союза», 1891 год.
7
Герберт Генри Асквит (12 сентября 1852–15 февраля 1928) — британский государственный и политический деятель, 52-й премьер-министр Великобритании от Либеральной партии с 1908 по 1916 год.
8