Кровавые поля
Шрифт:
– Для некоторых пьянчуг – несомненно! И если вы хотите его сохранить, нам нужно подольше удерживать брод.
– Мы справимся, командир, – закричал Мутт и принялся стучать мечом по щиту. – ВИНО! ВИНО! ВИНО!
Ганнон не сумел сдержать улыбки. Если так солдаты будут сражаться лучше – что же, у него возражений нет. А для ничего не понимающих римлян повторяющийся крик звучал так же страшно, как любой другой боевой клич. Ганнон позволил им покричать несколько минут, а потом поднял руку.
– Если у кого-то есть пилумы, передайте вперед. Бросайте только по моей команде.
Когда его приказ был выполнен, он с улыбкой огляделся по сторонам и взревел:
– ВИНО!
Они
– Приготовить копья! – закричал он, вновь заставив солдат обратить на себя внимание. – Бросайте их только после моей команды. А чтобы вы целились лучше, я обещаю порцию вина всякому, кто попадет во врага.
Ливийцы, вооруженные пилумами, восторженно завопили, посмеиваясь над своими товарищами, у которых не было таких копий.
Ганнон внимательно смотрел на наступающих легионеров. Копье можно точно метнуть с расстояния в тридцать шагов, не больше. Чем ближе, тем лучше, но для это требуется хладнокровие – к тому же враг мог пойти в наступление раньше, что повлекло бы немалые потери. Еще рано, сказал себе Ганнон. Нужно немного подождать.
Римляне продолжали маршировать. Проклятье, во рту у Ганнона снова пересохло, сердце стучало, точно безумец по наковальне. Двадцать шагов. Наконец, враг подошел достаточно близко. Ганнон не произнес ни слова, когда кто-то из его фаланги метнул копье. Оно упало на землю, не долетев до римлян. Легионеры презрительно рассмеялись, а Ганнон наклонился вперед и посмотрел налево, откуда метнули копье.
– Я же сказал, ждать приказа! Каждое копье имеет значение!
Легионеры сделали еще десять шагов, и римские офицеры отдали приказ метнуть копья. Ганнон крикнул своим солдатам, чтобы они подняли щиты, и услышал, как Сафон повторил его слова. Копья начали падать среди его солдат.
Бум! Бум! Бум!
Несколько солдат фаланги Ганнона получили ранения, но только один – серьезное. После того как римляне бросили свои копья, они ускорили шаг, но Ганнон был к этому готов.
– А теперь быстро, парни! БРОСАЕМ!
Ливийские пилумы взлетели в воздух и ударили в щиты – и в нескольких неудачливых легионеров. Ганнон видел, что им не удалось причинить существенного вреда врагу, но зато его солдаты забыли о страхе.
– Сплотить ряды! – крикнул Ганнон. – ВИНО! ВИНО! ВИНО!
Солдаты с чувством подхватили его клич.
Дальнейшее смешалось в сознании Ганнона. Он обменялся ударами с несколькими легионерами, делал выпады мечом и колотил врага щитом, скалил зубы и кричал. Он даже плюнул в лицо одному легионеру, чтобы вызвать его гнев и заставить совершить ошибку. У него получилось. Когда разъяренный римлянин высоко поднял меч, собираясь разобраться с Ганноном, ему удалось вонзить свой клинок под мышку врагу, мгновенно его прикончив. Кровь брызнула ему в лицо, но стереть ее Ганнон не успел. Место убитого легионера тут же занял другой. Однако его следующий противник споткнулся – возможно, о тело своего товарища – и потерял равновесие, и Ганнон нанес ему рубящий удар по шее.
Он видел, что солдаты, стоявшие рядом с ним, удерживают ряд, но понятия не имел, что происходит немного дальше. Его это перестало интересовать. Он представлял, что каждый возникающий перед ним легионер – это Пера, и хотел убить каждого. Прикончив третьего врага, Ганнон приказал ливийцу у
В нескольких местах линия обороны слегка прогнулась назад, но в целом фаланга держалась. Как и солдаты Сафона. Ганнон повернул голову в сторону реки. Застрявшие фургоны удалось вытащить. На другой берег перебралось еще около десятка. Оставалось около двадцати повозок; на половине из них лежали мешки с зерном, на остальных – вино и масло. «Скорее!» – мысленно подгонял их Ганнон.
Неожиданно справа от него возник шум; карфагенянин повернулся, выругался и приказал своим людям перестроиться. Небольшой отряд триариев, которых вел командир в шлеме, украшенном конским волосом, прорвался к реке. Ганнон тут же возглавил своих солдат резерва и повел их навстречу врагу, понимая, что, если его не остановить, брешь в их линии станет шире и они проиграют сражение. Последовала короткая кровавая схватка – и у Ганнона появились все основания гордиться своими воинами. Никто не просил пощады; ливийцы сражались, как настоящие демоны, и сумели прикончить всех римлян, потеряв лишь одного своего товарища. Пот катился по их лицам, смешиваясь с вражеской кровью, грудь тяжело вздымалась; они удивленно смотрели друг на друга, не веря, что все закончилось. Первым пришел в себя Ганнон – и тут же расхохотался. Он понимал, что в его смехе звучали истерические нотки, но ему было все равно. Через мгновение его люди смеялись вместе с ним, словно кто-то удачно пошутил.
Но почти сразу же римляне прорвались в другом месте. С этого момента Ганнон оставался вместе с резервом. Им удалось отбить еще две атаки, когда он почувствовал, что силы его на пределе. Щит стал казаться слишком тяжелым, и он едва мог поднять меч. Юноша оглядел остальных и увидел, что те с трудом держатся на ногах. Однако атаки римлян продолжались. Зазвучали трубы – к врагу прибывали подкрепления. Ганнон почувствовал, как его охватывает отчаяние; к горлу подступила тошнота. Его взгляд обратился к фаланге Сафона. Его солдаты выглядели такими же усталыми. Тем не менее, они удерживали свой рубеж, но фаланга брата с самого начала находилась ближе к оставшимся фургонам – их было уже всего семь.
Пока Ганнон размышлял, что следует предпринять, решение было принято за него.
– Кавалерия, командир! – закричал Мутт. – Кавалерия приближается!
Ганнон пробился к тому месту, где стоял его помощник, и внутри у него все похолодело, когда из-за деревьев появились всадники. Они держали строй, свежие лошади рвались в бой. Ганнон увидел длинные копья и сразу понял, что их фаланги будут смяты.
– Дерьмо, – пробормотал он.
– Большое, пахучее, мерзкое дерьмо, – мрачно подтвердил Мутт. – Что будем делать?
– Начинаем отступать, – сразу ответил Ганнон. Он бы предпочел посоветоваться с Сафоном, но тогда римская кавалерия будет совсем рядом. – По пять человек в каждом ряду. Нужно собрать все большие копья и передать их солдатам в первых рядах, чтобы они могли остановить всадников. Фаланга должна отступить так, чтобы последние фургоны успели перебраться на другой берег. Сафон увидит, что мы делаем, если только сам не совершает такой же маневр.
– Есть, командир.
Мутт отошел вправо и принялся отдавать приказы. Ганнон начал перестраивать левую часть фаланги, через плечо поглядывая на врага. У него появилась надежда. Легионеры отступили назад, они явно рассчитывали на атаку кавалерии. И Ганнон понял, что если фаланга использует свой шанс, его люди смогут уцелеть.