Кровавые поля
Шрифт:
– Нет, командир, – ответил Квинт, не глядя Кораксу в глаза.
– И ты не имеешь представления о том, кто это был? – У Квинта не осталось сомнений, что центурион ему не поверил.
– Так и есть, командир.
Квинт смотрел на Коракса, а сердце отчаянно колотилось у него в груди. Совпадает ли его рассказ с историей гастата?
Наступила долгая пауза.
– Тебе повезло, Креспо: гастат дал такие же объяснения. Он утверждает, что вы поссорились без всякой на то причины. Только не думай, что я поверил хотя бы одному вашему слову. Как только ты выйдешь отсюда, тебе предстоит месяц чистить отхожие места. Кроме того, в течение этого же периода ты будешь готовить для всей своей десятки. А еще каждое утро приходить
– Да, командир. Благодарю тебя, командир.
Пусть гастат получит такое же наказание, молился Квинт.
На этот раз его просьба была удовлетворена.
– Если тебе интересно, твой друг будет наказан таким же образом, как только его отпустят из больницы. – Коракс немного помедлил. – И еще он получит десять плетей.
Квинта охватило любопытство и одновременно удовольствие.
– Почему так, командир?
– Клянусь Юпитером, он ветеран! Он должен был с легкостью разобраться с тобой, а вместо этого получил рану в свою паршивую ногу. Порка научит его быть не таким бесполезным.
Квинту вдруг показалось, что Коракс ему едва заметно подмигнул, и с трудом сдержал улыбку.
– Доложишь, как только тебя отсюда выпустят, – вернулся к делу командир. – Лекарь полагает, что это будет через два или три дня.
– Слушаюсь.
Несмотря на наказание, Квинт почувствовал себя довольным после ухода Коракса. Он ничего не мог доказать, но ему казалось, что центурион скорее на его стороне, чем на стороне гастата, из чего следовало, что Мацерио и остальным следует быть очень осторожными. Если Коракс обнаружит, что они совершили еще что-то неуместное, они горько пожалеют о своей оплошности. Но из этого не следовало, что он может расслабиться. Мацерио слишком опасен. Гнев наполнил Квинта. Этот мерзавец уже трижды на него нападал, и всякий раз юношу спасало лишь чудо. Он понимал, что нельзя допустить, чтобы Мацерио атаковал его первым еще раз. Пришло время преподнести ему сюрприз и покончить с ним навсегда.
Уже погружаясь в сон, Квинт понял, что сделать это легко не получится. Коракс будет наблюдать за ним.
Через два дня лекарь сказал, что юноша поправился, но ему не следует участвовать в тренировках с оружием от шести до восьми недель. Если он получит еще один удар в лицо, то не сможет нормально говорить или есть, объяснил лекарь. Квинт с облегчением вздохнул, когда Коракс не стал возражать. Тем не менее, остальные обязанности юноша мог выполнять. Он работал от зари до сумерек, бегал или копал отхожие места, а за ним наблюдал Коракс или кто-то из младших офицеров.
Вечера Квинт проводил со своими товарищами по палатке, которые после драки всячески старались его защищать. Если бы Мацерио попытался что-то предпринять, у него бы не было ни одного шанса на успех.
Квинт не видел гастата, которого ранил, три недели; а когда тот появился, заметно хромая, Коракс устроил ему порку и отправил копать отхожие места в соседней траншее. Через пару дней Квинт перехватил его взгляд. Ветеран нахмурил брови, но юноша не отвел глаз. «В следующий раз я воткну кинжал тебе в грудь», – одними губами произнес Квинт. В ответ ветеран сделал непристойный жест. Квинт испытал легкое удовлетворение; Мацерио и двое других гастатов тоже бросали на него угрюмые взгляды.
Возможно, лучшим результатом этой истории было то, что Урс поверил: Мацерио является серьезной угрозой. Когда легионер навестил его в лазарете, он сразу потребовал, чтобы Квинт рассказал ему, что случилось ночью, и молча выслушал историю о том, как Квинт очень выгодно продал вино кавалеристу. И даже после того, как он рассказал, кто на него напал, Урс не стал его перебивать. Когда Квинт закончил, его друг некоторое время сидел молча, постукивая пальцами по собственной щеке.
– Меня не касается, что ты делал в той части лагеря. Я не верю, что ты любишь мужчин – это полнейшая чушь. Мне достаточно того, что я видел, как ты смотришь на шлюх. – Он поднял руку, не давая Квинту себя перебить. – Сожалею, что не поверил, когда ты рассказал про Мацерио. Я видел, какие взгляды он и его приятели бросают на тебя.
– Так теперь ты веришь мне и про Рутила?
Урс тяжело вздохнул.
– Я не хочу – но да, верю. Если ублюдок мог так подло на тебя напасть, он способен поступить так же и в разгар сражения.
– Это не закончится до тех пор, пока один из нас не погибнет. И я не намерен умирать.
– А я позабочусь, чтобы так и было, – прорычал Урс.
Мысль о том, что друг будет теперь прикрывать ему спину, немного успокоила Квинта. Он сможет лучше спать по ночам, ведь прежде его часто мучили кошмары с участием Мацерио. И чем скорее он сможет положить конец их вражде, тем лучше. Быть может, это произойдет после того, как закончится месяц его наказания, но офицеры продолжали внимательно наблюдать за ним и за гастатами. Двое других солдат манипулы подрались, и их сурово высекли. Коракс показал, что их ждет, если они будут враждовать, – Квинт понял намек.
Погода улучшилась, дни стали длиннее, и отряды вражеских солдат появлялись все чаще, что заставило римлян усиливать патрули. Квинт ни разу не оказывался вместе с Мацерио и его приспешниками, из чего сделал вывод, что Кораксу известно об их вражде. Так или иначе, это позволило Квинту на некоторое время забыть о Мацерио. Шли недели, и он спрятал подальше ненависть к своему врагу. Месть за Рутила может подождать, но война с Ганнибалом ждать не будет.
А война была неизбежна. Хотя Сервилий и Регул продолжали командовать армией, следуя указаниям Сената не вступать весной в серьезные сражения с Ганнибалом, лагерь полнился слухами о скором столкновении с врагом. Когда во главе армии встали Луций Эмилий Павел и Гай Теренций Варрон, новые консулы, они привели с собой четыре легиона и союзные войска. Теперь под их началом оказались более восьмидесяти тысяч солдат, которые разбили лагерь возле Герония. С такими огромными силами, кричали хвастуны, поражение невозможно. Квинт не мог спорить с их доводами.
Погода становилась все лучше, дни длиннее, и они продолжали тренироваться с огромным рвением. Участились успешные схватки с врагом, и настроение у Квинта, как и у остальных легионеров, было приподнятым. Однако все понимали, что только после полной победы над Ганнибалом они смогут отдохнуть. И сражение должно состояться скоро – еще до окончания лета, – из чего следовало, что уже осенью он сможет покинуть армию, если, конечно, уцелеет. И воссоединится с семьей. И хотя Квинт хотел идти собственной дорогой, он скучал по матери и Аврелии. Как и в случае с отцом, он не мог больше этого отрицать. Возможно, если он отличится в битве, в которой Ганнибал будет разбит, отец простит его за то, что он нарушил приказ? Впрочем, Квинт подозревал, что его мечтания заходят слишком далеко. Тем не менее, он трепетно хранил свою тайну.
Глава 14
Лагерь Ганнибала, рядом с Геронием, Самний, весна
Ганнон нахмурился, услышав совсем рядом голос Сафона. Но теперь он уже не мог незаметно покинуть свою палатку. Интересно, чего хочет брат?
Его отношения со старшим братом всегда были непростыми, но, пока он находился в рабстве, их подробности почти улетучились из памяти. После того, как Ганнон воссоединился с братьями и отцом, ему показалось, что его отношения с Сафоном изменились. Некоторое время они прекрасно ладили друг с другом, но потом снова начали регулярно ссориться.