Кровавые скалы
Шрифт:
— В Сенглеа или в Биргу сейчас такое искусство в цене.
— Ради изгнания язычников я готов служить всюду. Горжусь тем, что сражаюсь в ваших рядах.
— И мы рады, что вы с нами.
Люка с трудом поднял брошенное турками знамя с полумесяцем.
— Пусть оно станет трофеем и хранится в нашей монастырской церкви, сеньор.
— Развевающееся знамя видно далеко, оно воодушевляет. Будь осторожен, а не то привлечешь внимание противника.
— Я слишком проворен для пули, сеньор.
И тут же он с криком выронил древко, перебитое вражеским свинцом. Пули продырявили и полотнище знамени.
— Никому не дано увернуться от пули, Люка. Давай за мной, иначе тебя это знамя погубит.
Гарди повел отряд вдоль поверженного форта, тут и там помогая громить врага, нападая из засады, вступая в перестрелки, разгоравшиеся вокруг анклава защитников. Превосходство было на стороне османов. Многие соратники Кристиана пали. К прибрежной стене вернулась лишь жалкая горстка измотанных солдат. И передышки не предвиделось.
— Кристиан, смотри! — позвала его Мария.
Гарди уже заметил странный предмет и наблюдал за тем, как тот, подскакивая, беспорядочно катится к пытавшейся укрыться группе рыцарей и солдат. Едва увидев его, воины бросились врассыпную. Но спасаться было бесполезно. Нечто похожее на бочку с грохотом катилось по камням. Из нее торчал подожженный фитиль. Смертоносное устройство.
Гарди кинулся наперерез бочке. Его тщетно пытались остановить криками. Кристиан бросился навстречу опасности. И тут бочонок замер на месте.
Два рыцаря уставились на него со скалы.
— Не подходите, месье Гарди! Это дьявольская игрушка, адская машина!
— В план турок вкралась ошибка.
— И ваш план небезупречен — вы погибнете.
— Лучше уж погибнуть с честью, чем лежать лицом в пыли.
— Это безумие!
— Безумие здесь повсюду.
— Он вот-вот рванет — не приближайтесь!
— Посмотрите на запал. Еще есть шанс изменить судьбу, братья.
Гарди налег плечом на бочонок, заставив его повернуться. Взору открылся быстро горевший огнепроводный шнур.
— Ваше безумие заразительно, месье Гарди.
Подбежавшие на помощь рыцари взялись за бочку, начиненную смертоносным содержимым, пытаясь столкнуть ее и отправить восвояси. К ним присоединились Мария и Люка.
— И еще раз! Сильнее!
— Услышь нас, Господи! Избавь нас от зла.
— Пусть катится к язычникам!
Люди вокруг кричали и молились с упорством и фанатизмом пилигримов. Все походило на религиозное празднество, словно горожане исполняли некий освященный веками торжественный обряд. Но то была лишь смертельная погоня. Гарди ощущал близость Марии, прикосновение ее пальцев. И сразу же ему вспомнилась девушка, наполнявшая водой глиняные сосуды из родника близ Мдины. Потрескивало пламя запала, взрывчатка медленно ползла в гору.
Скопившиеся на подступах к Сенглеа турки дожидались взрыва. Под прикрытием штурмового отряда подрывники выдвинулись вперед и перетащили свое смертоносное детище непосредственно к бреши в обороне христиан. Оно сулило противнику колоссальный урон. Бочка, набитая порохом, дробью, гвоздями и звеньями цепей, предназначалась для последнего и самого сокрушительного удара по противнику. После взрыва никто из неверных не уцелеет и некому будет давать отпор наступающим туркам. Затраченные усилия и время должны были окупиться с лихвой.
Однако коварное устройство вернулось к хозяевам. Христиан застигли врасплох, но сами турки оказались беззащитными перед собственной хитростью. В мгновение ока сотни людей погибли, сгорели заживо и были разорваны в клочья. Немногие уцелевшие лишились зрения и были искалечены множеством осколков. Расстановка сил изменилась. Никто не ожидал увидеть предполагаемых жертв, которые теперь сбегали вниз по склону и жаждали мести. Орден не останется в хрониках лишь безмолвным свидетельством прошлого.
В Биргу бил набатный колокол Монастырской церкви. Громкий звон возвещал жителям не празднество, но прорыв османов. Врагам удалось пробиться в образовавшуюся после подрыва брешь и оттеснить защитников в узкие городские переулки. Еще больше турок устремилось по развалинам Кастильского бастиона через мост, опущенный с помощью механизма одной из осадных башен, приводимого в движение рабами и лошадьми. Два вражеских потока слились воедино. Никогда еще рыцари не оказывались в такой опасности, а турки не были столь близки к победе.
Едва какой-то дервиш, истошно вопя, бросился по улице мимо объятых пламенем строений, его пронзили длинные вилы, а в следующую секунду он отделился от земли и вылетел в окно пылавшего дома. Еще одна жертва фра Роберто.
Священник пригнулся, насколько позволял исполинский рост.
— Мушкеты, огонь!
Над головой грянул залп — первые ряды наступавшего противника дрогнули. Сзади напирала вторая волна османов, ибо враг утратил скорость — продвижению вперед мешали христиане и тела погибших своих. Турки не обратили внимания на крыши. Сверху, словно призраки, в клубах дыма возникли мальтийцы и с боевой песнью принялись метать во врагов копья и камни.
— Поднимайтесь, братья! Крушите ненавистных псов что есть мочи!
Фра Роберто вклинился в ряды наступавших, а его вилы окрасились свежей кровью. Священник и возглавил атаку. Поддев на зубцы кого-то из пытавшихся отступить османов, он швырнул язычника наземь и ногой размозжил ему голову.
— Они бегут, фра Роберто!
— Господь нам улыбнулся! Не ослабляйте натиск!
Исполин тут же набросился на турецкого офицера и, пронзив его яркие шаровары, приподнял сарацина вверх над бушующим огнем.